Вот такой эволюционный путь к этому кораблю прошел Олег Павлович Мировой.
* * *
«Как провожают пароходы? Совсем не так, как поезда, – пелось когда-то в популярной советской песне. И добавлялось: – Морские медленные воды – не то, что рельсы в два ряда!»
Где те времена? Где та страна? Где провожающие на причале? Ничего этого теперь нет! Террористы так незаметно перестроили нашу жизнь, что проводов отходящих пароходов с многочисленной толпой больше не увидишь.
И ходят корабли теперь не по звездам, а по спутникам, точнее по GPS-навигаторам. Так что и штурманы в привычном понимании слова на современных судах уже не нужны. Как не нужны и суровые капитаны с трубкою в зубах. Они остались в прошлом.
Но, к счастью, еще осталось море. Эта завораживающая, зыбкая, то полная неги и покоя, готовая убаюкивать человека, то суровая стихия.
Они вышли на палубу вместе. Постояли на прохладном ветру. Посмотрели на уплывающие в дымке пологие берега. И отправились вниз.
В роскошном салоне, где перемешались кресла и столики, уже собралась почти вся их группа. Человек так тридцать. И разговор шел о правилах жизни на борту.
Гид – бойкая, разбитная питерская хабалка, чем-то похожая на Нобчак из «Дома-2», толкует им с едва заметным малороссийским говорком:
– Сичас, через два часа будет дан сиг’нал! Один короткий, три длинных. Он будет слышен в каждой каюте. По этому сиг’налу вы должны будете взять с собой спасательные жилеты из шкафа в каюте и спуститься на третью палубу, где висят спасательные шлюпки…
Народ хмуро, но терпеливо внимал речам гида.
А Мировой тем временем разглядывал своих попутчиков, пытаясь понять, кто есть кто.
Все изменилось с советского времени. Появились абсолютно новые типы.
«Вот, например, – думает он, глядя на мужчину с абсолютно неестественными, гигантскими, выпирающими из-под майки бицепсами-трицепсами, – это, – дает он ему прозвище, – «Анаболический атлет». Жрет таблетки и, как бройлер, мгновенно набирает мышечную массу. С этим все понятно. По-видимому, он компенсирует гигантскими искусственными мышцами какую-нибудь детскую обиду. Может, его били в школе, как слабака. А он мечтал: вот вырасту, стану могучим и всем покажу!»
На самом краю зальчика он замечает морщинистое лицо с мешками под глазами и унылый нос, знакомый всем.
Это – Телевизионный писатель.