Когда же публика узнала о том, что именно я занимался
подготовкой и бегством дочери русского императора из Стокгольма,
уже не оставалось ни у кого сомнения, что у нас с ней что-то было.
Все были уверены, кроме моей жены. Катюша не восприняла всерьез
досужие сплетни, так как прекрасно знала, где они берутся и откуда,
и что зачастую за этими разговорами стоит, как правило...
ничего.
Так что, если кто-то услышал предложение Великой княгини стать
её верным канцлером, может быть растолковано в обществе весьма
превратно. Впрочем, если бы не Катя, любимая моя жена, то я,
возможно, подумывал бы над тем, чтобы создать некую пикантную
новость о себе. Нужно людей немножечко отвлекать от того, что
Россия становится на путь внешнеполитических невероятных
потрясений.
— Давайте смягчим шведские выплаты, господин канцлер! Ну и так
же территорий забрали... еще и французы... – Александра Павловна
так мило улыбнулась, будто просила о нелепице.
— Я всецело ваш, прекраснейшая королева, кроме двух моментов: я
безнадежно люблю свою жену; и, как государственный муж, принадлежу
государю и России. А в остальном... – я развел руками.
— Не были бы вы наделены столь большим числом талантов... Тогда
заключите со шведскими верфями выгодные договоры, – продолжала
настаивать королева, мать Петера Карла.
Я лишь улыбнулся.
Швеция приняла большинство наших условий, не могла принять. Была
признана независимая Финляндия, причем с Лапландией. Отошли земли и
к России. К примеру по линии Кирена-Абиску на самом севере
Скандинавского полуострова стали русскими. Я даже не поленился
прописать в договоре то, что все острова, воды, что находятся на
севере Норвежского моря, все русские. Флота шведы лишились,
конституцию новую приняли, где прописаны исключительно дружеские
отношения с Россией. Было прописано и то, что русским компаниям не
должно никакого чиниться препятствия как в разработки недр Швеции,
так и в других предприятиях. Будем не только принуждать силой, но и
делать невозможным существование шведской земли без России.
— Правильно говорят, что вы железный канцлер, – улыбнулась
Александра Павловна, и покинула меня не солоно хлебавши.
“Я это прозвище и запустил в народ,” – подумал я.
— Его Императорское Величество! – произнес распорядитель и в зал
вошел Павел.