Только Таркин этого не понял. Простительно. Ибо внешне ничего не
произошло. Дарт Вейдер просто замер за спиной Леи Органы, положив
свою лапищу ей на плечо. То, как плотно он при этом завернул
девушку в кокон своей, растворяющей ее гнев, силы, вижу только я.
Для остальных лорд принцессу просто почти за шиворот держит, чтоб
не дергалась.
Гранд-мофф совсем было решил продолжить свой обращенный не
столько к Органе, сколько к Вейдеру спич, но не судьба.
— Довольно. Ваша дерзость и самоуправство перешли все мыслимые
границы. Уж не императором ли вы себя возомнили, гранд-мофф?
— Руки за голову! Отойти от пультов!
Это уже госпожа Айсард берет в оборот дежурную смену. Вовсю
размахивает бластером у носа попытавшегося возразить адмирала.
Правильно. Можно, конечно, людям память подтереть, но лучше отвлечь
их внимание на что-нибудь важное, типа дачи свидетельских
показаний. А с господином Таркином мы вон в том темном уголке без
свидетелей пообщаемся.
Нет, один свидетель, Лея Органа, все-таки будет. Отпускать ее
Вейдеру сейчас совсем не с руки. Но это решаемо. Да и не видит она
сейчас ничего: уткнулась в плащ Вейдера и ревет. Насколько
человеческая психика — штука тонкая и непредсказуемая. Я только во
второй жизни, став человеком Хьюго Адамсом, это понял.
Гранд-мофф Таркин уже около минуты висит в воздухе, загребая
руками и ногами так, словно он кролем плывет. И улыбается при этом
как блаженный идиот. Впрочем, и то, и другое делает не вполне он.
Сам Таркин сейчас не то что руки-ноги или мимику лица, он даже
взгляд отвести по собственной инициативе не может. Я полностью
перехватил управление его телом. При сохранении ясности сознания
положение крайне унизительное. Ибо более чем наглядно демонстрирует
жертве незатейливый факт: есть он никто, и звать его никак. По себе
знаю. Уж больно мой учитель, Дарт Тенебрус, такие методы
воспитательного воздействия обожал. Как вспомнишь, так хоть второй
раз убивай наставника.
Но для Уилхаффа, пожалуй, хватит. Отпускать надо аккуратно, чтоб
сердечко не засбоило. Он пока живым нужен. Тот с минуту хватает
воздух ртом. А потом находит в себе силы заговорить первым.
— Приказывайте, владыка Тьмы!
При этом обращается вовсе не к Вейдеру, а ко мне. Вот ведь умная
сволочь. Даже не умная, а чуйку имеет. Умному Айсарду дня три
понадобится на то, чтобы более-менее понять, кто я есть на самом
деле. Он сперва всю мою биографию, в смысле — биографию Адамса,
перетрясет в поисках объяснений. И только когда ничего там не
найдет, возьмётся за бредовые версии. Таркин же все сразу понял. И
на колени передо мной не плюхнулся, только потому, что сомневается
в моем отношении к такому проявлению лояльности: Вейдер, в отличие
от Палпатина, таких замашек не любит, например.