После смерти жены Гамаюн тоже неравнодушно поглядывает в мою сторону, но я делаю вид, что не замечаю его плотоядных взоров. Восьмидесятичетырехлетний эгоист с неприглядно волосатыми варениками вместо ушей – это не для меня!
Ах, и как же я забыла о Браниполке Иннокентьевиче Суворе! Да, это тот самый, некогда всемогущий Сувор, правая рука генсека Алдропа, генерал в отставке, заместитель председателя КГБ – Комитета герцословацкой безопасности, дважды Герой, трижды кавалер…
Браниполк Иннокентьевич для своих неполных семидесяти – вполне крепкий молодцеватый старикан, захаживает ко мне то с бутылкой вишневой наливки, то с последним романом Мураками. Думается, он тоже не прочь заполучить гарную дивчину Фиму Гиппиус в свои объятия, но вряд ли этому суждено сбыться! Сын Сувора, Огнедар Браниполкович – птица высокого полета, он – доверенное лицо нашего президента, ему удалось превзойти отца: Огнедар – директор реформированного КГБ. Когда он приезжает навестить старика, на пыльных улочках нашего Перелыгина возникает кавалькада черных джипов и бронированных «Мерседесов».
Впрочем, «Мерседесы» для нашей деревни проклятых, как я иногда любовно называю Перелыгино, явление знакомое. С тех пор как по соседству с моим участком дачу бывшего композитора Дергучевского (ну, того, что написал почти все хиты 60-х годов, а затем погиб, врезавшись на автомобиле в самосвал, груженный куриным навозом, как говорят, будучи в стельку пьяным) у его наследников приобрел один из недосаженных олигархов, спокойной жизни пришел конец.
Я вспоминаю один из поздних романов моей любимой Агаты Кристи: мисс Марпл убеждается в том, что милая ее сердцу деревушка становится жертвой вездесущего прогресса – вместо лавок зеленщика и булочника появляется монстр-супермаркет, уютные коттеджи сменяются уродливыми панельными домами, по улицам маршируют странные длинноволосые личности-хиппи…
Так и в Перелыгине – капитализм забрал у нас то, что казалось неподвластным времени, – воспоминания. Некий равноудаленный олигарх (о, и почему его, как Белоцерковского, не засадили в тюрьму?) вознамерился строить в Перелыгине свою резиденцию. Времена усадеб вдоль правительственной трассы миновали, нуворишей потянуло поближе к интеллигенции, вместо красного кирпича в моде каррарский мрамор и финский гранит.