— Хм, значит метод и правда
работает, — повёл подбородком старший, имя которого ещё ни разу не
упомянули. — Ну хорошо. А вот скажите мне пожалуйста, Александр
Петрович, что могут сделать теперь знахари, если их уровень
магических способностей находится на запредельно низком уровне?
— Они научились исцелять мелкие раны
и ссадины за одну процедуру, — охотно ответил я, считая это
реальным достижением. Станислав Григорьевич при этом ехидно
ухмыльнулся, мол эка невидаль, ссадину заживить. Предвидя второй
вопрос, я не стал дожидаться и продолжил: — Более глубокие раны они
сначала подвергают первичной хирургической обработке, а магией
воздействуют после наложения швов. В конце процедуры швы снимаются
за ненадобностью, рана полностью заживает.
— Кто-то из ваших знахарей способен
это продемонстрировать? — ехидно спросил Захарьин. — Или вы
блефуете, и они научились исцелять только ссадины?
— А вы, Ярослав Антонович, опять
кого-то хотите порезать? — с улыбкой на лице спросил я. — Тогда
милости прошу, можете приступать.
Я откинул простынь, которой был
накрыт пациент и показал на только что исцелённое бедро. Благо
пациент ещё находился в глубоком сне и всего этого не слышал и не
видел. Захарьин бросил на меня такой взгляд, что я должен был от
него воспламениться и сгореть за пару секунд, будь он магом огня.
Старший московский проверяющий медленно повернулся в сторону
Захарьина, выпучив глаза.
— Я сейчас не понял, Ярослав
Антонович, — спросил он, протянув каждое слово, как жвачку. — Это
что, действительно имело место?
— Это наглая ложь, ваше сиятельство!
— выпалил Захарьин, быстро сменив гневное выражение лица на
виновато-извиняющееся. — Да как вы могли поверить этому проходимцу?
Я же лекарь, а не палач какой!
— В этом зале есть свидетели, что
это имело место! — услышал я знакомый голос с галёрки.
Папа, ну зачем ты вмешиваешься?
Договорились же, что вы будете молча наблюдать! Всё это я прокрутил
в своей голове, но не произнёс ни слова, лишь закрыл глаза.
— Это наглая ложь! — воскликнул
Захарьин. Он понял, что эту фразу выкрикнул с места мой отец и
наверно уже составлял план жестокой мести.
— Не кричите, Ярослав Антонович, — с
осуждением в голосе и довольно жёстко сказал человек из
министерства. Теперь он смотрел на Захарьина не как на родственника
или друга. — Сейчас мы во всём разберёмся.