— Задавай, — сказала она,
обрадовавшись смене темы разговоров.
— Обухов предложил мне в качестве
мастера души в новую клинику взять тебя. Что ты об этом
думаешь?
— Меня? — искренне удивилась Катя,
даже вилку положила. — Но я же только на втором курсе учусь!
— Он это знает, — улыбнулся я. —
Сказал, что, если ты согласишься, он пообщается с деканатом, чтобы
тебя ускоренно подготовили по профилю, а потом переведёшься или на
вечернее обучение, или на заочное.
— Ого! — Катя выкатила глаза и по
выражению её лица я никак не мог понять, какие эмоции её больше
переполняют, радость или испуг. — А можно хоть немного
подумать?
— Конечно можно, — пожал я плечами.
— Подумай. Это слишком серьёзный шаг, чтобы решать с кондачка.
— Нет, ты не подумай, я бы очень
хотела с тобой работать, — спохватилась она, увидев мою реакцию. —
Просто это так неожиданно.
— Не переживай, Кать, — снова
улыбнулся я. — Я всё понимаю и ни капельки не обижусь, если ты
решишь сначала полностью закончить институт. Я знаю, как это
важно.
— Знаешь, Саш, — сказала Катя и
сделала небольшую паузу. — А чего тут думать? Институт-то я
получается всё равно закончу, так что передай Обухову, что я
согласна.
— Спасибо, котёнок, — сказал я и
дотянулся до неё, чтобы чмокнуть в щёчку. — Я лично прослежу за
тем, чтобы тебе не пришлось пожалеть о принятом решении.
На заседание коллегии лекарей мы
прибыли за пятнадцать минут до начала. Мой коллектив в полном
составе был уже на месте. В зал потихоньку стекались лекари
больницы. Члены коллегии в золотых и серебряных мантиях важно
прошествовали по коридору без пяти девять.
Вслед за ними шли ещё двое без
мантий, но в дорогих столичных костюмах, на груди отличительные
знаки министерства здравоохранения. Увидев их, я сначала
обрадовался, потом напрягся. Наверняка они приехали сюда не для
того, чтобы меня защищать и подтверждать своё решение. Скорее всего
это Захарьин обратился за помощью своего родственника, чтобы при
них втоптать меня в грязь, чтобы они убедились в нашей
некомпетентности и отозвали разрешение.
На часах ровно девять. Все, кому
было надо, вошли в зал и двери закрылись. Нам было велено сидеть и
ждать вызова. Минута шла за минутой, испытывая нервы на прочность.
Уже двадцать минут десятого, на фоне тишины холла в зале слышны
голоса, идёт совещание, что-то обсуждают, но нас никто не зовёт. А
что они могут там обсуждать? Нас конечно, мы же являемся причиной
всей этой суеты с участием столичных гостей. И что же можно так
долго обсуждать за спиной? Пока я об этом думал, дверь
открылась.