Кидаю взгляд в окно и вновь вижу рыжеволосую девчонку, которая пакует свои покупки в машину, нервничая отчего-то. Складирует пакеты с творожными конфетами на заднее сиденье.
Странная девчонка. Напряжённая. Злая.
Словно ей уже под сорок и жизнь треплет каждый день. Дом, работа, дети и неблагодарный муж. Хотя по её машине и пафосу, с каким она расплачивалась на кассе, девчонка точно не замужем и счёта деньгам не знает. Значит, у родителей на шее сидит или папик есть. Хотя… папик и у такой? Рыжая покладистой вряд ли бывает, а именно таких богатым толстосумам и подавай.
Машинка у девчонки примечательная. Рыжая, переливающаяся. На такую точно обратишь внимание на дороге.
— На кого смотришь? — звучит голос Ады, и она вглядывается в окно, пытаясь понять, что меня могло зацепить. — На того дедушку? Или на девушку?
— Уже неважно, — бросаю, когда рыжая садится в машину и трогается. — Андрей, поехали. Завезём Аду, а затем поедем в клуб. Там ЧП какое-то. Полина мне всю трубку уже оборвала.
Жаль, что больше не встретимся с рыжей. Даже как-то горько на сердце от этого. Я бы с радостью ещё немного с ней пообщался.
Но вряд ли мы ещё встретимся. У нас нет никаких точек соприкосновения.
Она обычная богатая мажорка, а я… взрослый состоятельный мужик, который владеет клубом боёв без правил, несколькими заводами по области, парочкой ресторанов, сетью по устранению проблем. И главное, я холостяк и статус свой менять не намерен.
Хотя… было бы неплохо обзавестись супругой, чтобы одни благотворители обратили внимание на благотворительный проект Ады. Плюс это избавило бы меня от других проблем в виде назойливых эскортниц.
Кристина
— Что случилось? — вздыхает Маша в трубку.
— Ты не представляешь! — восклицаю в трубку, пребывая в ужасном настроении уже продолжительное время. — Со мной сразу несколько неприятностей случилось! Вначале Матвей все мои сырки опять сожрал, а потом какой-то старпёр в магазине из себя вывел!
— Не поделили с ним последний сырок? — шутит подруга, и будь я рядом, закидала бы её чем-нибудь. Тяжёлым и большим.
— Нет! — цокаю языком, решив простить ей её вольности и безразличие ко мне. И, набрав побольше воздуха в лёгкие, начинаю говорить. — Моя тележка отъехала немного от меня, пока я выбирала сырки. И прямо в его ногу врезалась. Совсем немного! Как комарик укусил. А он как застонет. Как закричит. Хромать начал! И вообще, оскорблять меня стал! А я что виновата, что так молодо выгляжу, что меня иногда на кассе просят паспорт предъявить? — тараторю и, вероятнее всего, Маша и половины не понимает, и связи не улавливает. Но мне главное — выговориться и выплеснуть все свои эмоции сейчас. А объяснять всё нормально я ей буду потом.