А то еще сбежит, ищи его потом.
– Никак не можно, хозяин отлучаться не велит…
Яблочков вынул ремингтон:
– Делай, как сказано…
Швейцар аж ниже ростом стал. Поплелся покорно по лестнице, осеняя себя крестным знамением.
– Кого из посторонних вчера и позавчера пускал в дом? – спросил его сыщик.
– Ломовиков, что Гиршу Менделевича на дачу отвозили.
– А потом?
На площадке второго этажа купец вытащил ключи.
– Погодите, сперва замок осмотрю, – остановил его чиновник для поручений и, достав лупу, сел на корточки перед дверью. – Отмычкой ее открывали. Причем недавно. Убедитесь сами. Видите царапину? Свежая.
Тейтельбаум, нацепив монокль, удостоверился:
– Да-с.
– И кто тут у нас царапался? – Яблочков повернулся к швейцару и потряс у него под самым носом ремингтоном. – Последний раз по-хорошему спрашиваю.
– Не з-знаю.
– А как звать тебя, знаешь?
– Звать-то? – переспросил швейцар. – Захаркой. А по фамилии мы Петровы.
– Так вот, Захарка Петров, врешь ты, как сивый мерин.
– Чесслово, чистую правду…
– Открывайте, Гирша Менделевич, – скомандовал Арсений Иванович.
Шкафы с сундуками в передней были вскрыты и выпотрошены. Те из вещей, что воров не заинтересовали, – книги, школьные ранцы, старые тряпки – раскиданы на полу.
– Сколько было шуб? – спросил Арсений Иванович.
– У жены три, у меня парочка, у каждого из деток. У нас их шестеро. А седьмой уже в животике шевелится. Ой, и Беллочкины шляпки украли.
Тейтельбаум подошел к буфету, открыл створку, достал оттуда фарфоровую чашку и в нее заглянул:
– И бабушкину брошь унесли. Янтарь в золоте. Беллочка нарочно ее дома оставила, чтоб не потерять. Семейная реликвия. Беллочка не переживет.
Яблочков, спрятав оружие, прижал швейцара к стенке:
– Крики из Литовского замка часто слышишь?
– Каженную ночь…
– Сегодня сам там будешь орать. Сдернут с тебя шинельку, задерут рубаху и как пойдут лупцевать…
– Не надо. Расскажу как на духу…
Уселись в гостиной вокруг стола:
– По средам у меня банный день, – начал Захарка. – Мирон заместо меня дверь отворяет, старший дворник. А я после баньки забегаю на Фонтанку в трактир Бусурина. Обчество там в горку[6]играет. Обычно ставки копеечные, но в тот раз…
– Когда дело было?
– Три недели назад. Ставки росли и росли. А мне везло и везло. А потом раз – и сглазили. Проиграл все, что выиграл, аще должон остался.