— Имя длинное, можно просто Михалыч. Или Миха, — пальчики у неё
оказались тёплые и сильные. Всё как я люблю.
Она осеклась.
— Ведьмак? Что-то знакомое…
Я загадочно улыбнулся, мысленно принимая ещё одного человека в
свой немногочисленный фан-клуб. Но надо было отвлечь её, пока она
не вспомнила. В мои планы не входило так рано раскрывать что-либо о
себе. Особенно такие подробности.
— Потом как-нибудь расскажу, — пообещал я, с явной неохотой
выпуская руку Микаэлы. — Хочешь посмотреть вживую на «Палача»?
Конечно же, она хотела.
***
Техники, которые принимали мой мех, поглядывали на нас с
нескрываемой усмешкой. Они думали, я наплёл Михе три короба вяленых
арестантов про крутизну машины, с которой ей предстоит иметь дело,
и ждали неизбежной развязки. Пощёчин там, пинков по самому
драгоценному, мата — и бегства девы от экспоната археологического
музея.
Я их взгляды спиной чуял. Но смотрел не на них, и даже не на
модуль, который мучительно медленно открывался. Для Микаэлы —
медленно, она чуть не пританцовывала от нетерпения.
Расстрел из турболазера мне сейчас не грозил: я мог пялиться
сколько угодно и на что угодно, она бы ничего не заметила. Всё её
внимание было приковано к тому, что скрывалось внутри модуля. И я
смотрел, как она переминается, как в такт движениям колышутся
обтянутые топиком груди, и не мог заставить себя отвести
взгляд.
И никак не мог решить: шестнадцать лет — это преимущество или
проблема в моём случае? С одной стороны, с моими-то познаниями и
опытом, да с гормональным ураганом этого возраста — можно такие
вершины брать, что шлем слетит, если голову запрокинуть.
С другой — самоконтроль я, похоже, натренирую здесь просто
невероятный. И вот этим заниматься совсем не хотелось. А
придётся…
— Наконец-то! — выдохнула Миха, устремляясь к открывшемуся
модулю и жадно разглядывая его содержимое. — Какой красавец!
Интересно, сколько парней в этой Академии мечтают услышать
что-то подобное в свой адрес? И если кто-нибудь за нами сейчас
подглядывает — сколько у меня в ближайшее время появится вызовов на
дуэль?
Но я был с ней полностью согласен: «Палача» отличала от более
поздних моделей доведённая до совершенства соразмерность пропорций
и выверенная, практически ювелирная красота линий. Он был красив
той особенной, хищной, опасной красотой, которая присуща только
оружию — и ещё, пожалуй, дикому зверю.