Уже дойдя почти до конца, вернее, до начала
пирса, Женя заметила ещё одну ракушку, забившуюся в щель между
бетоном и металлическим основанием тумбы, наклонилась, было, за
ней, но её отвлекло что-то непонятное, плавающее неподалеку. Оно
было голубоватым, но не таким прозрачным, как вода, более плотным и
тяжелым. Между пирсами расстояние метров тридцать, и это что-то
было, вроде бы, поближе к другому, правому. Поэтому Женя быстро
добежала до берега — отсюда было вообще ничего не разглядеть,
слишком малый угол зрения — миновала эти тридцать метров и шагнула
на другой пирс.
Теперь она шла медленно, осторожно огибая
невысокие чугунные тумбы. Кажется, их называют кнехтами? Наверняка
в воде плавает какая-то глупость, вроде унесенной у какого-нибудь
ротозея рубашки или даже штанов, уговаривала она себя. Или старая
дырявая резиновая лодка, или просто драный полиэтиленовый пакет.
Или…
Это был не пакет. И не лодка. Хотя рубаха и
штаны были. Джинсовые. А в них был Сашка Вершинин. Женя как-то
сразу поняла, что это он, хотя мужиков в таком наряде можно
встретить на побережье тысячи, если не десятки тысяч. Но это был
именно Сашка - подойдя поближе, к самому краю пирса, она сквозь
воду видела уже и знакомые черты его лица, вокруг которого ореолом
колыхались темные волосы, и открытые глаза, и свешивающийся на
цепочке с шеи серебряный крестик. Утопленник почти лежал на дне,
паря над ним в расслабленной позе. И был совсем рядом, в метрах в
трех от неё.
Отпрянув, она больно ушибла палец ноги о
кнехт. Или эта штука все же называется не кнехт? Швартов? Нет,
швартов, это канат, которым привязывают к причалу корабли. Господи,
о каких глупостях она думает, когда рядом в воде плавает труп! И не
просто труп, а труп Сашки Вершинина! Черт, черт, черт!
Оказывается, она уже мчалась по пирсу к
берегу и дальше — по террасе к дому. Шлепанье босых ног по каменной
лестнице звучало в утренней тишине просто кощунственно, нужно хотя
бы придержать тяжелую входную дверь. Со вчерашнего вечера она
помнила, как громко хлопает эта дурацкая дверь. Как будто у Борьки
не хватает денег, чтобы установить на ней придерживающий механизм.
Опять она думает черт знает о чем, вместо того, чтобы сообразить,
куда бежать и кого звать!
В холле было абсолютно пусто. Да и зачем
тут кто-то — не гостиница, чай. А охрана есть, есть охрана, да
только она сидит в сторожке у ворот. Туда бежать? Нет, все равно
нужно разыскать Борьку, он хозяин, ему и решать. Пусть сам сообщает
куда надо, ей и без того впечатлений хватило!