— Нет, Митя. Мне Караваев расписку показал.
Марк брал в долг у Сашки эти проклятые баксы. Год назад.
— Что? — изумился Палий. — Марк у Сашки? А
ты знала об этом?
— Нет… — она посмотрела в небо, хотя оно её
интересовало меньше всего. — Но я думаю, что этот майор мне все
равно не верит. Я бы на его месте тоже не поверила. Там в расписке
было условие…
— Ну-ка, быстро говори, что там такое
ужасное было.
— Да в общем, нормальное условие. То есть,
если Марк через год не отдаст Сашке долг с процентами, то наша
квартира становится его собственностью.
Палий задумался. Что-то в этом всем было не
так, неправильно и странно. Не мог Марик Шереметев так поступить с
Женькой! Они всегда были как одно целое, как попугаи-неразлучники,
как две половинки матрешки. Правда, он давно их не видел…
— Стоп, подруга, не вздумай реветь. — Он в
темноте чувствовал её дрожь и почему-то разозлился. — Что у вас с
Марком произошло, что ему такая сумма понадобилась? И почему ты не
знала об этом?
Первые появившиеся звезды кололи глаза,
больно и сердито впивались в её зрачки. Смотреть на них не
хотелось, но если опустить веки, то будет ещё хуже. Митя вцепился в
неё клещами и вытаскивал слово за словом правду. Господи, как
стыдно…
А он-то думал, что хуже, чем было у него,
не бывает.
Бывает… Хотя и по-другому.
Лена, по крайней мере, не приучила его к
мысли, что так и должно быть. А Марку удалось. Женя рассказывала и
сама удивлялась. Оказывается, до сих пор она не пыталась посмотреть
на это со стороны, все время только изнутри, из себя. И выглядело
это теперь немного по-другому. Да нет, очень сильно по-другому…
Город, куда они с Марком приехали по
распределению (хотя какое это было распределение — слезы одни,
кое-как выпускников тогда пристраивали) встретил их не очень
приветливо. Обшарпанный проектный институт, тихо катящийся к
финансовому краху, комната в общежитии, пустые прилавки магазинов.
Но они были вдвоем, и вместе было не страшно. Сеньку пришлось пока
оставить пожить у бабушки — в сотрясаемой пьянками и драками общаге
маленькому ребенку было не место.
Они пахали, как проклятые, тянули проекты,
подхватывали работу за увольнявшимися один за другим в поисках
нормального заработка коллегами, стискивали зубы и ели макароны с
сыром три раза в день. Нет, ещё гречневую кашу ели. Они остались
чуть ли не одни в отделе, и даже директор поглядывал на них с
изумлением. А потом предложил перейти в «кооператив». Институт
утонул через полгода, расколовшись на дюжину «шарашек». Каждый
выплывал, как мог. А потом они почувствовали, что тоже могут, и
организовали свою проектную фирму. Поначалу их было пятеро. Марк
стал директором.