— Что он сказал? — спросил Боэлья, сплюнув кровь на листья.
— Они хотят разбудить бога, — я кивнул на мага, голос был
низким, как рычание. — Говорят, иначе мир сгорит в каких-то
магических эманациях.
— А ты веришь? — Атами прищурилась, её пальцы напряглись на
тетиве.
— Не знаю, — я сжал топоры сильнее, чувствуя их вес. — Но я
выясню. Мы бы все равно отсюда не сбежали. Готовились продать жизни
подороже. Так почему не посмотреть, о чем они говорят? Где
гробница? Веди меня туда и не дай боги я увижу там Шартраза! Я его
убью, так и знайте!
Маг кивнул, дрожа, и поднялся: — Сначала я покажу артефакт.
Идем, его видно отсюда мы оказали помощь раненым. Маги даже
вызвались полечить Боэлью. хотя он и отказывался поначалу.
Затем двинулись через джунгли. Маги шли впереди под моим
приглядом, их шаги были неуверенными, спины сутулились. Влажный
воздух давил, листья шуршали под ногами, а голос бога звучал в
голове, то усиливаясь, то затихая. Он говорил о древних временах, о
магии, что была даром, о наказании, что легло на мир из-за гордыни
других богов. Им не понравилось, что люди стали сильнее.
Когда мы вышли к северной части острова, я увидел его —
артефакт. Огромный черный обелиск торчал из воды, словно сломанное
копье богов, окруженный трещинами, из которых сочилось зеленое
свечение, ядовитое и живое. Вокруг него были установлены белые
шипы. Они окружали копье и блокировали часть излучения едва
видимыми серебряными нитями энергии. Воздух дрожал, кожа покалывала
от невидимой силы, волосы на затылке встали дыбом.
— Это оно, — сказал главный, его глаза блестели безумным огнем.
— Мы пытались сдерживать, но сил не хватает. Созданный нами щит
держит эманации, но они все равно просачиваются наружу.
— Зачем вам люди на островах? — спросил я его, озадаченный
увиденным.
— Люди — это барьер. Они питают щит, а мы сдерживаем остальное,
именно поэтому мы выглядим так как выглядим. Мы все здесь потомки
Зал-гатора и у нас одна миссия — не дать артефакту уничтожить
мир.
Я подошел ближе к краю воды, золотая жидкость в моем теле
запылала жарче, её свечение усилилось, отражаясь в черной
поверхности обелиска. Голос бога стал громче, он проникал в кости:
«Я чувствую эманации хаоса! Что я такого сделал, что они решили так
поступить?! Не прощу! Я никогда их не прощу!».