Мылся возле отхожего места, куда два
карабинера принесли бочку тёплой воды. Мне естественно никто не
помогал. Карабинеры стояли в стороне, направив на меня штыки ружей.
Опасаются, значит, уважают.
Помылся, выстирал рубаху. Камзол стирать не
стал, его проще выкинуть, он весь изорван. Но с выкидыванием не
торопился. Осень, она и в Швейцарии осень. Потом меня кормили, из
солдатского котла. Правда, поднесли кружку вина. Отказался, выпил
две кружки чистой воды, несказанно удивив французов.
На обратном пути в своё узилище старался более
детально рассмотреть место пребывания. Нарочно шёл медленно,
наслаждался свежим воздухом и свободой. Никто меня не гнал. Когда
за спиной захлопнулась дверь камеры, улёгся на лежанку, и
завернувшись в остатки камзола, уснул.
Разбудили меня только утром, сообщив,
что пора завтракать, и сражаться. Самочувствие, по сравнению со
вчерашним днём, значительно лучше. Не просто будет поединщику
лишить меня жизни. Покормили нормально, даже какой-то горячий
напиток дали попить.
Приговорённый капитан, к поединку готов.
Ведите на арену. Опять шучу, значит, все сложится нормально,
посетила меня мысль.
По периметру квадратного двора, размером
примерно, сорок на сорок шагов, выстроились рослые карабинеры,
направив штыки вовнутрь двора. На галереях, обращённых во двор,
разместились офицеры, даже несколько дам заметил. Ждут потехи.
Вчерашний лейтенант подал мне саблю. Ух ты, да
это моя! Подобрали, значит, на поле боя. Осмотрел клинок. Кто-то
заботливо его поправил и наточил, почти до бритвенной остроты.
Что ж, неплохо, не надо будет привыкать к весу незнакомого
оружия.
Снял остатки камзола, и аккуратно уложил на
каменную тумбу. Остался, в когда-то белой рубахе. А где мой
противник? Не торопится. Зачем торопиться? Никуда я сбежать не
смогу.
Лейтенант вышел на середину двора, и громко
отрекомендовал моего противника:
- Хорунжий Владислав Сапега.
Ну, вот, здрасьте! Опять поляк. Мало мне было
легионеров Домбровского, выбивших мой батальон, так в противники
судьба подкинула Сапегу.
Владислав вышел из-за спин карабинеров.
Ростом он пониже меня, и в плечах поуже. Ему
лет двадцать пять от силы. Темно русые волосы подстрижены,
чем-то напоминали причёску из моего времени, полубоксом называемую.
Серые глаза с ненавистью смотрели на меня. Что я успел ему плохого
сделать? На поле боя не сходились в схватке, я бы запомнил.
Белоснежная рубашка была расстёгнута Сделав пару шагов,
Владислав, остановился напротив меня.