- Готов к смерти, московский прихвостень? –
неприятным голосом осведомился Сапега.
- И тебе французский прихвостень, доброе утро,
- отвечаю, стараясь сохранять спокойствие.
- Я союзник победоносной армии Бонапарта, и
борюсь за свободу и независимость своей родины.
- Борись-борись, до этой твоей независимости,
больше ста лет осталось.
- Не за горами тот день, когда войска славного
Бонапарта вступят в пределы ненавистной мне России, завоюют её, а
нам, полякам, даруют свободу.
- Вступят, это ты правду сказал, но там в этой
самой России и останутся навечно, вернуться смогут немногие.
- Не пугай, бесполезно. Я въеду на своём
горячем скакуне в московский кремль!
- Ты ещё не пережил сегодняшний поединок, не
торопись.
- Изрублю тебя на куски, и пойду готовиться к
походу.
- Тогда хватит болтать, атакуй.
Сапега атаковал, обрушил на меня каскад
ударов, что свидетельствовало о хорошей его подготовке. Я ушёл в
глухую защиту, отражая сабельные удары, пытаясь выбрать удобную
позицию для ответной атаки. Очередной страшный удар Сапеги.
Применив приём из боевого наследия запорожских казаков, я над своей
головой, заплёл саблю противника, она вырвалась из рук Владислава,
и улетела в сторону.
- Что же ты пан хорунжий саблю в руках слабо
держишь? – спросил я с ухмылкой. – Подбери, я сегодня добрый.
Владислав саблю поднял с земли. О, а теперь
выражение его глаз, мне начинает нравиться. В них появился страх.
Может Сапега предпочёл бы прекратить поединок, но известный
польский гонор, погонит его в новую атаку.
Оказался я прав. Вновь зазвенели сабли.
Владислав попытался измотать меня, нанося удары с разных сторон и
на всех уровнях. В принципе, я был готов к такому развитию
поединка, и уже увидел весь арсенал приёмов противника. Не знаю,
может Сапега приберёг какой-то свой любимый приём, но пока не
демонстрировал. Ладно, пора я мне потрепать ему нервы. Перешёл в
контратаку. Удалось дважды зацепить, на рубахе противника появились
красные разводы. А говорят у благородных кровь голубая! Враки. У
всех она красная.
Сапега начал горячиться. Не ожидал от меня
такого сопротивления, думал, будет избиение пленного русского
офицера. Ага, сейчас. Зря, что ли мой отец на меня тратил, сколько
времени, когда я мальчишкой был. Да, и я в корпусе упражнялся с
саблей часами, а в сражениях навыки сабельного боя были доведены до
совершенства.