Ладно, ну ее, эту Русскую Америку, как ни вспомнишь о ней, одно
расстройство.
Утвердили план, назначили дату — и, помолясь, начали. Приняли
делегацию китайских военных специалистов, провели без потерь
совместные культурные мероприятия (торжественная встреча, концерт
флотской самодеятельности, баня), снялись с якорей, вышли в район
развертывания — и давай там разворачиваться. И китайские товарищи
работают поблизости — любо-дорого смотреть. И все идет по
плану.
Если бы не одно «но».
Чем больше ширился размах учений, тем слабее интересовались ими
дорогие зарубежные партнеры. Американская эскадра наблюдения
поначалу вела себя как обычно: лезла вплотную, провоцировала,
нарушала и нарывалась. С первого же дня мы отгоняли самолеты,
залетевшие как бы невзначай в нашу зону, вылавливали буи,
заброшенные куда не положено, а один наглый корвет вообще чудом не
задавили. Но чем дальше, тем меньше мы видели машин в воздухе, реже
фиксировали облеты, а потом и сама эскадра начала потихоньку
таять.
Командующий заволновался. Если люди, чья единственная задача —
следить за тобой, вдруг начинают этим пренебрегать, тут одно из
двух: либо нашелся кто-то пострашнее тебя, либо ты что-то делаешь
не так. Ни марсианских боевых треножников, ни всадников
Апокалипсиса средства объективного контроля не фиксировали. Значит,
причина в нас, и следует выразить свое адмиральское неудовольствие,
но кому именно — черт разберет. Совершенно непонятно, кого и за что
наказывать.
Адмирал саркастически усмехнулся (это не предвещало ничего
хорошего) и вызвал того, чья задача следить за теми, кто следит за
нами, и знать, почему они делают это плохо.
Начальник разведки флота контр-адмирал Бунин прибыл в командный
пост флагмана так стремительно, будто спешил на доклад сам.
Каков бы ни был профиль войск, главный разведчик у них
обязательно непоседа, задира и авантюрист; его надо постоянно
озадачивать, чтобы он сам не выдумал себе занятие и не
спровоцировал международный инцидент. Бунин в этом смысле был
типичнее некуда. Его почти не видели в штабе: вечно он «изучал
обстановку лично», «налаживал взаимодействие с источниками» или
замышлял военную хитрость на выезде. Злые языки поговаривали, Бунин
имитирует бурную деятельность, чтобы лишний раз не попадаться
начальству под горячую руку. Начальство знало, что это не так, но
все-таки сердилось: Бунин и правда нюхом чуял моменты, когда
командующий ободрял личный состав добрым словом и нестрогим
выговором.