А мне было немножко смешно. Безусловно, с изрядной долей истерики. Водевильный какой-то полицай, все прощелкавшая охрана, причитающая где-то в фоновом режиме Мати-Хвати – когда это моя жизнь стала больше походить на плохонький триллер?! Обвинить меня в смерти экономки было бы вполне по законам жанра, но и тут у полицейского не срослось.
- Простите, уважаемый, не уловила вашу фамилию, - все же встряла я в затянувшийся разговор, - вам не кажется, что это все как-то связано?
- Что «все»? – нахмурился мужчина.
- Ну, смерть Саши и… убийство Эльвиры Павловны?
Если бы я не смотрела так пристально на полицая, то могла и не заметить мелькнувшее всего на долю секунды выражение лица. Нет, не досада на лезущую не в свое дело девчонку, нет, хуже! Злость.
- Дело Александра Крейна закрыто, вам это прекрасно известно. Смерть признана несчастным случаем.
Нет, я этого не знала, новость стала неприятным открытием.
- Как закрыто? Он же… Но я же… - слова не находились, как и воздух для вдоха.
Вся моя бравада и напускное спокойствие рухнули в бездну.
- Это неправильно! Дело не может быть закрыто! Посмотрите, что происходит! – каюсь, сорвалась на крик, но даже стальные нервы не способны выдержать такого напряжения.
- Девушка, успокойтесь, не я занимался делом Александра Крейна, поэтому претензии не по адресу. Я сообщу следователю о… обстоятельствах смерти вашей экономки, если он посчитает необходимым, то откроет дело заново.
Не откроет. Во мне зрела уверенность, что не откроет. Все это слишком подозрительно. Полицейский этот, «лажанувшие камеры»… На кого это рассчитано? На глупую девочку, молодую студентку, без родных и связей, вот на кого. Кто-то все очень хорошо продумал, сделал все возможное, чтобы остаться безнаказанным и помощи от явно замешанных полицейских ждать не стоит.
Не знаю, может быть, это была паранойя, но все эти люди в доме вдруг стали угрозой. Нет, они не помогут. Не захотят. Я осталась одна, совсем одна.
- Все вон, - прозвучало тихо, но присутствующие от чего-то вздрогнули, переход от почти истерики к ледяному спокойствию был слишком стремительным. – Вон, я сказала.
- Алисонька…
- Матильда… как вас там по отчеству, я не «Алисонька», мы с вами едва знакомы, может поэтому вы не в курсе, что искажение своего имени я не терплю. Как не терплю и посторонних на своей территории. Прошу вас покинуть мой дом. Вас тоже, господа.