Рядом раздался шум драки, хлестнул винтовочный выстрел, а потом
сразу второй. К тому времени, как Алешка сбросил с себя смердевшего
застарелым потом неизвестного, все уже было закончено.
- Какого хера, своими руками запорю!!! – бешено ревел командир
отделения, оттирая рукавом кровь с лица. – Где постовые?
Постовых Модю и Федотку нашли в кустах, их банально придушили. К
счастью, не до смерти. А после того, как красноармейцы проснулись,
на них налетели еще местные, почему-то вооруженные только палками,
но после первых выстрелов сразу сбежали. Никто кроме командира не
пострадал, синяки не в счет, а вот комотду сильно разбили
голову.
Одного из непонятных нападавших подстрелил Лешка, а второй,
которого он двинул по черепу рукояткой, до сих пор валялся без
сознания. Они очень ожидаемо оказались местным, причем совсем
молодыми пацанами, практически мальчишками. Толстяк все еще был
жив, судя по всему, пуля прошла по жировому слою и не затронула
жизнено важные органы.
А в свертках…
- Да выпустите меня… – пропищал один из свертков.
Второй поддержал его изощренной площадной бранью.
Скрипнул клинок об веревку, кошма развернулась и в ней оказалась
красная как рак, заплаканная Любка Соловьева, а во втором –
растрепанная и злая как дикая кошка Варька Зенкевич, то есть,
рабфаковки, следующие с красноармейцами в Канд. Они спали рядом,
поодаль от костра. Получалось, что местные пришли за ними.
- Я знаю с кем спать, – хихикнула Гуля и прижалась к Лешке. – Ты
меня никому не дашь украсть?
- Никому, – уверенно ответил Алексей. Неожиданное наследство от
прежнего хозяина тела так запало ему в сердце, что он готов был на
все ради девчонки.
- Баб хотели спиздить, – солидно растолковал всем дядька Степан.
– Видать по дороге приметили у нас баб. Бабы-то, товар ценный. А у
нас они знатные, вона какие жопастые и сисястые… – он уловил
бешеный взгляд Тамары Владимировны, смущенно крякнул и
замолчал.
- А зачем им они? – удивился Федотка, но сразу смутился и тоже
заткнулся.
Пленного связали, но допросить не получилось, русского языка он
не знал. До утра никто не спал, а с рассветом явилась целая
делегация. Человек тридцать местных, одни мужчины, во главе с
седобородым стариком на ишаке. С собой они зачем-то пригнали целую
отару овец.
Делегация стала рядом и молчала, видимо ждала, кто к ним
выйдет.