— Дядь! — рявкнул Лёха Рыжий, весь в шрамах и с взглядом, как у
дворового пса, готового вцепиться в глотку. — Телик погромче
сделай, там что-то интересное!
— Ага! — буркнул дядя Ваня, хозяин кабака, и щёлкнул пультом,
чуть не расколов его о столешницу.
Экран ожил, будто проснулся от долгого сна. Камера медленно
ползла по тёмной студии, выхватывая из полумрака странные штуки:
старый радиоприёмник под слоем пыли, звёздную карту с красными
метками, кусок метеорита в стеклянном кубе, будто из фильмов про
конец света. Заиграла тревожная музыка — синтезаторный аккорд, от
которого кровь стыла в жилах, а по спине пробегали мурашки.
Заставка передачи «Код Вселенной» вспыхнула на экране, и голос за
кадром, глубокий, как бездна под ногами, начал отсчёт: «Три…
Два… Один… Мы не одни».
Иван закатил глаза до потолка, схватил кружку с пивом и двинул к
дальнему столику, где симпатичная официантка складывала салфетки,
бросая на него игривые взгляды из-под длинных ресниц. Последние
отношения сгорели через два месяца армии — девчонка не выдержала
писем и редких звонков, а он и не особо горевал. Теперь он был
готов вернуться в мир, где не только мужики с бритыми затылками и
казарменные байки, но и такие вот взгляды, от которых внутри что-то
приятно шевелилось.
— Куда… — начал Андрей, но тут же осёкся: — Понял, ловелас.
А пацаны уже залипли на экран, как мухи на липучку. Обычно такую
чушь они бы пропустили мимо ушей, но в последние дни все будто с
ума посходили с этой инопланетной темой — от бабок на лавочках до
пацанов в спортзале.
Ведущий в чёрном костюме стоял под прожектором, седина на висках
блестела, как сталь под светом луны:
— Друзья, если вы смотрите нас в записи — завтра может быть
поздно. Мир на пороге того, что перевернёт всё. Они готовы
заговорить. Не смейтесь! — он резко повернулся к камере, и в его
глазах мелькнули кадры старых плёнок с НЛО, дрожащие и выцветшие. —
Вчера в обсерватории под Нижним Архызом поймали сигнал. Каждые 13
часов — не шум, а чёткая последовательность простых чисел, как в
послании 'Аресибо' 74-го. Кто его отправил, мать их?
Музыка нарастала, метроном стучал, как пульс перед боем,
отдаваясь в висках. На экране замелькали архивные кадры: круги на
полях под Тверью, выжженные за ночь, — копия звёздной схемы из
созвездия Лиры, будто кто-то расписал траву космическим
граффити.