— Ну так, маленько, — буркнул Иван, отмахиваясь, как от
назойливой мухи. Его уже затянуло в водоворот разговоров, и он еле
выгребал, чтобы не утонуть в болтовне пацанов, что сыпали
вопросами, как патронами из автомата.
— Миленько, — протянул Савва, любитель каламбуров и пива в
равной степени, и снова уставился на свой бокал, будто там
открывался портал в другую реальность, где он был бы не просто
пивным философом, а кем-то покруче.
— Ты там тоже дрался, что ли? — кивнул на баул Витя Полулюкс,
здоровяк с лицом, будто высеченным из кирпича топором
скульптора-алкаша. — Или просто шмотки тягал, как грузчик на
складе?
— Ага, в спорт-роту попал, — коротко бросил Иван, умолчав, как
именно это случилось. Четверо придурков в умывальнике решили, что
он годится на роль поломойки, а он доказал обратное — сначала
шваброй, расколов её о чью-то башку, а потом кулаками, превратив их
рожи в мясной фарш. Командир после этого только хмыкнул, почесал
затылок и перевёл его к спортсменам, где он и оттачивал своё
мастерство.
— И как там? Не растерял сноровку? — Андрей подался вперёд,
сверля брата взглядом, в котором читалась смесь гордости и вызова.
Для него Иван был не просто роднёй, а легендой — тот, кто мог дать
отпор, несмотря на разницу в весе и габаритах, что теперь, после
армии, стала ещё заметнее.
— Да тебе, медведь, теперь не поздоровится, — ухмыльнулся Иван,
чувствуя, как внутри разгорается знакомый азарт, как костёр от
первой искры.
— Да ну, — отмахнулся Расул, чернявый боксёр с вечно кислой
миной, сидевший чуть поодаль. — Пока ты в армии пузо чесал да
строем ходил, братишка твой всех на лопатки клал. Превзошёл тебя,
Вань. Из любителей против него теперь и соперника не сыскать, хоть
обзвони все залы города.
— Борьба мнение, — встрял Савва, вставая со стула с театральным
пафосом, будто актёр на сцене Большого театра. — Всё, лопнул мой
кризис! — Он прижал руку к груди и поклонился, чуть не опрокинув
свой бокал, что вызвало дружный гогот за столом.
Иван лишь хмыкнул, не вступая в спор. Он знал, что брат — зверь,
и гордился этим, как медалью, которую можно повесить на грудь и
носить с ухмылкой. Да и сам в армии не просто время тянул —
армейский рукопашный бой стал для него откровением, мясорубкой без
правил, где все его навыки срослись в одно целое. Никаких тебе
рамок и рефери с их свистками, только ты и цель: вырубить врага
любым способом, хоть кулаками, хоть локтем, хоть подручным дрыном.
Удары из бокса, броски из дзюдо, болевые из самбо, плюс пара
грязных приёмчиков, которым не учат на татами, вроде удара пяткой в
колено или пальцами в глаза. Кулаки? Это когда под рукой нет ничего
лучше, а лучше всегда находилось — швабра, ремень, даже ложка из
столовки однажды пошла в ход. В ринге он расслаблялся, а вот АРБ
дал ему то, чего всегда не хватало — свободу бить так, как душа
пожелает, пока противник не рухнет в пыль.