– Полтора года встречаемся.
– Мм… Достаточно долго.
– Почему ты спросила? – открываю коробку с сервизом.
– Просто, – пожимает плечом. – Никите с тобой очень повезло. Даже, наверное, незаслуженно повезло, – бормочет она себе под нос.
На плите кипит чайник. Выключаю, беру прихватку и собираюсь отнести его в комнату, однако в эту же секунду в пространство кухни врывается запыхавшаяся и растрёпанная Семакина.
– Оль, там такооое! – пучеглазится она. – Иди скорей погляди, что с твоим именинником делают! – цепляет меня за локоть.
– Тише ты, кипяток! – едва успеваю вернуть чайник на место.
– Это всё Кэт, хренова-затейница. Что ни конкурс, то пошлятина! – тараторит она, когда заходим в комнату.
В зале галдёж. Из колонок льётся популярная песня с непристойным текстом. Никита стоит в центре гостиной. Вокруг него девчонки. Хихикают, щебечут и верещат. По очереди к нему подходят. Целуют в разные места, оставляя отпечатки красной губной помады.
– Повторяться нельзя, – поясняет правила игры Семакина.
– Понятно.
– А так слабо? – Кэт задирает его рубашку и опускается вниз, очевидно, намереваясь поцеловать Никиту в живот.
– Я, пожалуй, пойду, – отдаю Семакиной полотенце и направляюсь к выходу. Итак излишне задержалась.
– Оль… – именинник нагоняет меня в коридоре, у лестницы. – Ты куда?
– Домой.
– Не-не-не, подожди.
– Мне пора, – хочу уйти, но он останавливает.
– Оль, ну ты чё? Обиделась, что ли? – цепляет своей ладонью мою.
– Никит, – смотрю на следы губной помады и тошно становится. Хоть и понимаю, что развлечение, но… – Я пойду, ладно?
– Не дури, Миронова! Я так тебя ждал! – обнимает, привлекая к себе. – Согласился на эту игру только ради того, чтобы ты поревновала.
– Поревновала? Глупее ничего не придумал? – пытаюсь освободиться.
– Можем поговорить? Наверху. Наедине. Пожалуйста, Оль. Дай мне пять минут, – просит, сильнее сжимая в объятиях. – Оль…
– Ладно, пять минут, – сдаюсь я нехотя.
Поднимаемся по лестнице и заходим в его комнату. Она самая первая по порядку.
– Может, отмоешь всё это? – даю понять, что мне неприятно видеть напоминание о том, что чужие губы касались его лица и тела.
– Ща…
Исчезает за дверьми, очевидно, направившись в сторону ванной. Я же подхожу к окну и, сложив руки перед собой, наблюдаю за тем, как пушистыми хлопьями падает снег, укрывая белым одеялом всё вокруг.