– А где? – опять Митька.
– В Костроме, – отвечает дед. – Обоих нашли в Костроме, на колокольне! Сидели вдвоем, вцепились друг в дружку, себя не помнят. Звонарь-то пошел к обедне звонить, и нашел. Водой их отливали, говорят, отмаливали, те и вспомнили, кто они и откуда.
– А про корабль?
– А про корабль… не помнят про корабль. Как вышли в море, значит, в первую же ночь появился столб на воде и свечение неземное. И в столбе том город нездешней красы…
Молчит дед. Изнывает Митька:
– А дальше что, дедо?
– А дальше… Дальше говорят, поднялась водоверть, баркас и затащила… А дальше помнят, как их с колокольни сняли, и все!
– А что с остальными случилось? – шепотом спрашивает Тая.
– Не страшна мертвому могила, – отвечает дед, – может, потонули, а может… Еще те двое, говорят, пение слышали. Неземными голосами. Вон там дело было, – протягивает руку в сторону рейда, где блестит в воде солнце.
– Подумаешь, колокольня, – поддразнивает деда Митька, – подумаешь, город. Я, может, тоже его видал…
Тая толкает Митьку в бок, а тот только зубы скалит – знает, как деда на новую историю подстрекать…
– Смотри, какой резвый! Дали голодной Маланье оладьи, а та говорит: испечены не ладно…
– Ну, дедушка, – и Тае хочется новую сказку, – ну еще расскажи!
– Дай наглому волю, он захочет и боле… расскажи им, – дед жует губами, давит улыбку.
– Да пострашнее! – подначивает Митька.
– Не надо, – пищит Тая, – лучше интересную…
– Пострашнее, говорит. Ну, сами хотели. Давно дело было, еще при Петре. Был у него в ближних знатный колдун… Брюсом звали. Осерчал на него Петр Алексеич, прогнал прочь. А тот сюда и прибился…
– Куда сюда? – шепчет Тая.
– Сюда, в гавань. Тут болота были, лягушки квакали. Тут-то он свой конец и нашел. Все, вишь, колдовал, колдовство его и сгубило…
– А ты почем знаешь, дедо?..
Тая со всей силы Митьке на ногу наступает – не перебивай!
– Говорят, – прозрачные дедовы глаза смотрят на воду, – говорят, он-то не богатства искал, а от смерти прятался. До жизни алчный был, книжки черные читал, искал на смерть управы… Камень золотой, хилософский, все искал, чтобы смерть-то обойти…
– И нашел? – Тая уже дышать от любопытства не может.
– А то! Нашел. Только камень тот, говорят, вышел не золотой, а синий.
Синий! Как у Таи в секретике под разбитым сердцем!
– А какой синий, деда? – спрашивает Тая. – Как будто немножко прозрачный? Как леденец?