Годунов медленно качнул головой:
— Совместную? Не вариант, Радий Степанович. Придётся разбивать эту
орду на нас троих. Тогда мы все равно останемся в проигрыше. Мы не
обойдём Филинова… если только не зачтём всех гулей кому-то одному.
Но кто захочет делиться, господа?
Шереметьев выпрямился и категорично заявил:
— Я не готов отдавать свой зачет, господа, – он глянул на
Годунова. – Если ты, Федот Геннадьевич, зачтёшь всех гулей себе, то
ты оставишь землю в Междуречье при себе. Но мои земли всё равно
отойдут Филинову.
Хлестаков склонил голову набок, словно прислушиваясь к глухому
бою часов. Затем медленно усмехнулся, откинувшись на спинку кресла.
Покачал головой, как будто слушал детские споры.
— Друзья, что же вы так сразу распереживались? Мы не будем ничего
делить. И не будем даже уничтожать орду.
Годунов нахмурился. Его глаза подозрительно сузились:
— Как это не будем, Радий Степанович? Ты же сам предложил
задействовать артиллерийский огонь.
Хлестаков с ухмылкой ткнул пальцем в одну точку на карте на
столе.
— Чтоб погнать орду на запад. В сторону Стрёмено.
Годунов и Шереметьев наклонились над картой, затем
переглянулись, не до конца улавливая замысел.
Годунов нахмурил лоб:
— То есть мы делаем подарок Филинову?
Хлестаков лениво ухмыляется.
— Да. Только не в том смысле, что ты подумал, мой старый друг.
Он медленно подаётся вперёд и, водя тонким пальцем по карте,
очерчивает дугу вокруг восточных лесов.
— На востоке сплошные леса и холмы. Орда не сможет двигаться
плотной массой, она рассеется на мелкие стаи. А значит, Филинов не
сможет залпами артиллерии накрыть её целиком. Гули добегут до
Стрёмено — не стеной, а хаотичными потоками. И угадай, что там
будет?
Шереметьев, задумчиво потирая подбородок, переводит взгляд с
карты на Хлестакова.
— Филинову придётся задействовать штурмовые войска...
Хлестаков азартно щёлкает пальцами, будто только что поймал
верную ноту.
— Да-да-да! Именно! В этом вся соль! Его небольшая гвардия против
пяти… нет, семи тысяч тварей! Разве это не чудесный подарок нашему
юному другу, графу-телепату? Я слышал, у него на днях свадьба.
Какой замечательный сюрприз для жениха!
Шереметьев фыркает, откидываясь назад:
— Скорее уж для его невест… Жених в ящике.
Годунов же думает о другом.
— Значит, мы ведём нечестную игру? А если попадёмся?