Она стиснула его щеки и оттолкнула от себя уже неподвижное тело. Потом поднялась с постели, мазнув по внутренней части бедра заранее приготовленной кроличьей кровью, и осмотрелась по сторонам: сцена была идеальной. Оставалось все правильно отыграть...
– Ну и кто из нас на коне? – осведомилась она, глядя в пустые глаза своего мертвого мужа номер четыре. – А я ведь предупреждала: не прикасайся ко мне. – И головой покачала.
Потом растрепала свои черные волосы, покусала чересчур бледные губы и приняла, как ей казалось, наиболее подходящую случаю позу, то есть забилась испуганной птичкой к спинке кровати и закричала.
Кричать пришлось долго, даже горло сорвала. Слуги, должно быть, осведомленные о предпочтениях своего господина, не сразу поняли, что вопила она не в процессе любовных утех, а от ужаса.
– Что случилось, моя дорогая? – В комнату вплыла дородная миссис Остин, ее названая золовка.
Ее взгляд прошелся по распростертому неподвижному телу со спущенными штанами, по плети в изножье и вспухшей коже на руке перепуганной девушки.
– Я... я не знаю... – Соланж разрыдалась, да так натурально, что растопила бы камень, не то что сердце пухленькой миссис Остин. – Он... он д-делал это со мной, а потом...
Слуга, склонившийся над ее братом, покачал головой, констатируя очевидный для всякого факт: боров умер – и женщина, подойдя к ней, погладила девушку по волосам.
– Ну, перестань, – очень нежно сказала она, – и расскажи, что случилось.
– Он просто упал и... Я так испугалась! – Она нарочно утерлась покалеченной мужем рукой. – Что с ним? Он жив?
– Мне очень жаль, дорогая.
Соланж завыла, уткнувшись в плечо названой родственницы. От той пахло корицей и пОтом, но корицей сильнее, и это невольно располагало к себе. Миссис Остин вообще была душкой по сравнению с ее братом...
– Что... что же мне теперь делать? – рыдала Соланж. – Как быть?
Женщина снова ее пожалела, погладив по волосам, а потом заглянула в глаза.
– Скажи, вы успели... ну...
– У меня кровь, – стыдливо отозвалась Соланж, опустив глаза. И приподняла камизу, демонстрируя красные пятна...
Миссис Остин, кажется, тоже смутилась, так как расспрашивать больше не стала, только сказала:
– Тогда ты по праву вдова моего брата, Соланж. И как бы ни было мне печально признавать этот факт, брат отчасти сам виноват в том, что случилось! Он много пил. И путался с недостойными женщинами. Вот его и постигла Божия кара! Ты веруешь, девочка?