Приветливая женщина была закутана в большой меховой платок, на ногах белые валенки, а в руках большое одеяло, которым она бережно накрыла Миру, и ласково прожурчала, как добрая ласковая бабушка.
- Идем, милая, идем… нет-нет, не нужно сопротивляться, — улыбнулась она, когда Мира заупрямилась как маленькая. Так как привыкла все свои проблемы решать сама. — Никто тебя не обидит, идем, идем милая.
И Мира не в силах сопротивляться такой заботе и добродушию, что исходили из этой маленькой женщины, что позволила ей увести себя в дом.
- А ты куда? — вдруг оглянулась добрая женщина на сына, топавшего следом.
- Домой, — удивился тот такому странному вопросу. Даже замер на секунду опешивши.
- Мандарины собери, а потом уже иди, — лукаво сверкнула мама взглядом, и тот вскинув голову к нему, кивнул.
- Хорошо, — и отложив свой посох, принялся собирать рассыпавшиеся мандарины в мешок.
Мира судорожно всхлипывая вошла ведомая доброй женщиной в подъезд, а за тем в квартиру. Огляделась. Да, от того прежнего интерьера не осталось и следа. Сейчас в небольшой трешке царил стиль прованс, созданный отнюдь не хозяйкой, а при помощи грамотных дизайнеров по интерьеру. Нежные кремовые оттенки, неброские цветочные принты, занавески из беленого льна, коврики, подушечки, и прочие милые безделушки добавляющие уют в доме.
- Вот так, присядь, милая, — улыбнулась мама деда Мороза, который, к слову сказать пока еще не собрал рассыпавшиеся фрукты и в квартиру не вошел за ними следом. — Держи тапочки. Сейчас чайку попьем, а там и поужинаем. У меня уже почти все готово. Звать-то тебя как?
- Ми-мира, — произнесла послушно Мира, начиная тихонечко успокаиваться, отогретая ласковыми словами доброй женщины. — А вас?
- Любовь Васильевна, — улыбнулась та, и стала еще приятнее от этих разбегавшихся в разные стороны мелких лучиков морщинок. Ее светлые волосы были собраны в пучок на макушке, а румяное с морозца лицо приятным. — А сына моего — Пашей. Он парень у меня хороший, ты его не бойся.
Мира хотела было возразить, что она не боится, но тут вспомнила как дернулась от склонившегося над ней деда Мороза как от чумного, и молча кивнула, переобуваясь в самодельные тапочки из лавандовой толстой пряжи.
- Какие красивые, — похвалила она, любуясь тапком с помпоном на своей заледеневшей ноге. — Спасибо вам.