Клеон, сын Трояна. Том I - страница 111

Шрифт
Интервал


Стычка грозила стать разгромной для врага, но в миг, когда Неарх спрыгнул с коня, вооружившись щитом и мечом-ксифосом, деревянная стена деревни буквально взорвалась ворохом щепы и пыли.

Что-то стратег отвёл в сторону встречным потоком плотного, словно кисель воздуха, что-то пехота приняла на щиты – отряд, в общем и целом, почти не пострадал, если не считать временную потерю стрелками возможности увидеть хоть что-то дальше собственного носа. Пыль и грязь, разбитая в труху древесина повисли в воздухе, так что греки с большим запозданием увидели того, с кем им предстояло биться.

Все, кроме их же стратега и его защитников, застывших напротив, пожалуй, худшего врага из всех сейчас возможных.

Массивное змеиное тело в длину достигало пятнадцати метров, а в самой толстой своей части – толщины в три с половиной-четыре метра. Венчала же его верхняя женская половина, размерами ничуть не уступающая части змеиной. Лицо жуткой, гигантской женщины сияло неописуемой хищной красотой, длинные прямые чёрные волосы едва ли что-то прикрывали, а груди и прочие изгибы фигуры приковывали к себе взгляд всякого слабого волей мужчины. Не потому, что они были так уж привлекательны: просто ламии сами по себе считались теми ещё обольстительницами, ибо в том заключалась часть их магических сил.

Потому даже ветераны на какой-то миг застыли, что позволило древней ламии одним стремительным броском сбить конника Подолимпья на землю. Тот, едва рухнув с коня, успел вскочить и отбросить копьё, принять удар ощетинившихся когтями длинных рук на щит и выверенным ударом загнать ксифос приблизившейся ламии под рёбра, магией продавив естественное сопротивление той, но это его не спасло.

Эврипил, опытный престолат и известный в городе человек, оказался похоронен под многотонной тушей взбешённой твари, в первые же секунды получившей неприятную даже для неё рану.

– БОЙ! – Неарх первым бросился вперёд, объятый рвущими воздух потоками ветра. Огромный щит в его руках уподобился пушинке, а первый же выпад меча оставил в земле глубокую рытвину, коснувшись её всего лишь краем материализованного через буйную стихию намерения рассечь врага.

Ламия, потеряв в подвижности из-за торчащего из торса меча, не успела уклониться, и её рука окрасилась в алый. Стратег магическим ударом смог прорубить даже проявившуюся чешую, но инициативу не развил: жуткий женский крик набатом ударил по ушам, вынудив мужчину уйти в глухую оборону.