На этих потомках древних греков наследственность будто бы
постеснялась отдыхать, а то и магия потрудилась: по большей части
тут все как на подбор щеголяли крепкими и ловкими телами, одинаково
хорошо выполняя все упражнения. Редкие задохлики из тех, кто не мог
или не хотел много и часто заниматься, суетились на периферии и
приходили-уходили быстрее, чем кто-то из крутышей заканчивал один
«круг» тренировок.
А несколько эфебов, занимающихся сверхурочно, так сказать,
демонстрировали, что сокрытая в их телах мощь была не для красоты:
супротив того боя-избиения на соревновании, друг с другом они
сражались куда яростнее и активнее.
Будто бы тогда действительно всё было устроено лишь для того,
чтобы сбить спесь с возгордившихся юнцов, которые мало что умели,
да оказать честь бывалому ветерану, позволив запалить священное
пламя.
Что же до самих тренировок, то тут воедино сплелись как
привычные нам упражнения вроде разминки, бега и некоего подобия
силовых, так и оригинальные элементы вроде метания диска с копьём,
борьбы и панкратиона, суть смеси борьбы с кулачным боем.
И если меня наставлял Леонт, как человек опытный и вот-вот
должный начать свою эфебию, то за остальными присматривали, по
большей части, рабы, да пара свободных наставников. Спуску не
давали никому, руководствуясь простой логикой: раз уж пришёл сюда,
то будь добр – выкладывайся на полную, не халтурь!
Хочу отдельно отметить, что вопреки имеющим под собой
историческую подоплёку небезосновательным стереотипам о древних
греках как о тех ещё любителях однополой любви, тут такое
порицалось. Очень сильно порицалось, вплоть до казни: не иначе как
сказывалось и без того никакое население.
Так что никакого гейства, сугубо крепкие мужская дружба и
товарищество!
Хоть в чём-то этот устаревший социальный строй продвинулся, на
моё счастье…
В какой-то момент Леонт, удовлетворённый моими успехами и
старанием в познании непростой науки правильных тренировок, передал
шефство надо мной товарищам и одному из свободных
рабов-наставников, после чего свинтил отдыхать: он и так задержался
тут, помогая вашему покорному слуге.
Я же пахал до заката, чтобы после, невзирая на подрагивающие
ноги и тяжесть в мышцах, как следует помыться в купальнях гимнасия
с твердым намерением направиться прямо домой, и там раздавить
солому на койке насмерть!