Она начала расстёгивать кофту, будто собираясь показать мне, что
там изображено на груди. Толян аж привстал и вытянул шею, чтобы
посмотреть.
— Не надо, за плохие татуировки мы никого не ловим и не садим, —
успокоил её я, и она опустила руки. — Что вас так всех раздеваться
здесь тянет… эх, ладно. Так что по нападению на тебя? Что там
было?
— Так вот, иду на работу с обеда, отпросилась как раз, с собой
же не взяла ничего опять, — она полезла в сумочку за сигаретами. —
Иду назад, думаю, опять орать будут. Мне тогда выговаривали за это,
— Лимонова достала зеркальце, — что если я опять на обеде сало буду
есть с чесноком, они меня выгонят.
— Ну, — поторопил её я и сделал знак Толику, чтобы не вздумал
хихикать.
— Снег валит, метель метёт, — она начала размахивать руками,
будто хотела жестами показать мне вчерашнюю непогоду. — А с меня
раз, и шапку ко всем хренам сдуло! Я за ней! Она по улице катится,
а я за ней, никак догнать не могу, скользко ещё, я так шмякнулась
пару раз на копчик. А она — хоп, и в подворотню закатилась!
— Дальше что? — я посмотрел на неё.
— Только нагибаюсь за ней, а тут хрясь! — Лимонова аж
вскрикнула. — И меня кто-то сзади хвать за жопу. А я кричу: куда?!
Не платил же ишо! А потом не смогла кричать, жутко стало… он меня
за горло взял и давить начал…
— В перчатках он был? — уточнил я, вспомнив разговор с
профессором.
— Не помню, — она замотала головой и стала говорить тише: — И
держит так крепко-крепко. А потом повернул к себе и глядеть
давай…
— Лицо разглядела?
— В маске он был и в очках, — Лимонова уже не произнесла толком,
а прошептала это. — Как эти, бандиты-то ходят по телеку, в такой же
маске, с дырками для рта и глаз. И на меня так пристально
смотрит-смотрит, в глаза прямо. Смотрит и смотрит…
— И что потом? — спросил я.
— Да как толкнёт в стену-то! — обиженно произнесла она. — Я аж
ударилась затылком и чуть не упала. А он убёг через дворы.
— Так… — я задумался. — Какого он был роста?
— Ну, — Лимонова задумалась. — Ну вот… ну вот как он, — она
показала на Толика, тот как раз встал посмотреть в окно. — Ну, чуть
пониже, может, не шибко только.
— Шибко пониже или не шибко? — язвительным тоном спросил
тот.
— Ну, чуть пониже, может. В перчатках… да, точно, в перчатках
был, в чёрных, замшевых… и в этой ещё, куртке чёрной, тоже с замши,
с молнией. И ботиночки были, кожаные, с мехом!