— Усы были?
— Ну рот-то там был открыт в маске, а вот усов там нет.
У Кащеева чёрной куртки на момент повторного задержания не было,
он был в том самом грязном ватнике, в котором мы его взяли в первый
раз. И очков с маской при нём не оказалось, и щетина уже отросла.
Но главное — он невысокий, а долговязый Толик — метр восемьдесят
пять, и даже будь напавший чуть пониже — это всё равно будет
слишком высокий человек, чтобы девушка могла так описать
Кощеева.
— Не из-за чеснока же отпустил? — вполголоса пошутил Толян.
— А Светку-то жалко, — произнесла Лимонова, не услышав это. — А
же на обед хотела бежать, а там снег пошёл. И она мне пуховик свой
дала, мол, сбегай в нём, чего мёрзнуть-то? А то у меня только
куртёха осеняя была, задубела бы.
— Ты что, была в другой куртке? — я тут же напрягся и
переглянулся с посерьёзневшим Толиком.
— Да, в синем, он дома щас. Куда девать-то теперь, не знаю, нету
больше Светки-то. Кому возвращать?
Та-а-а-ак, вот и связь. Кто-то следил за погибшей Тимофеевой в
день её смерти, но спутал её с Лимоновой из-за одежды. А когда
догнал и загнал в безлюдное место, посмотрел в лицо — и понял свою
ошибку. Но отпустил, не стал ничего делать, и, возможно, отправился
искать зеленоглазую девушку. Хотя они мало похожи, вернее даже,
совсем разные.
Но это всё уже интереснее. А погибшая проститутка была без
верхней одежды, когда мы её нашли. Кто-то её увёз, потому что сама
она так далеко бы по такой погоде не дошла.
— А что ты слышала про нападение на ваш шалман? — спросил я.
— Ну, не знаю, меня-то там не было, на обеде же была, — Лимонова
подняла глаза к потолку, вспоминая что-то. — Говорят, какие-то
спортсмены напали, всех побили. Я пришла, уже закрыто было.
Сказали, пока работать не будем, дома велено ждать, но чтобы сами
ничего не промышляли, а если придётся, то чтобы все деньги
считали…
— А что насчёт знакомого Светки? — вспомнил я. — Который ей
фингал поставил и воспитывал. Миша же его звали?
— А, мальчик-зайчик какой-то, — она отмахнулась. — Влюбился,
представляете? Ха! Да такую любовь я бы в гробу видала, нафиг
щастье-то такое? У меня вон, муж был, так я от него свалила
подальше, от алкашины эдакого, а этот ишо хуже!
— Опиши-ка нам его, — попросил я.
— Ну, симпатишный… вот как он, — Лимонова показала на Толика, и
тот зарделся, даже улыбаться начал. — Высокий… ну, чуть пониже, —
она поводила в воздухе рукой, будто показывая отметку. — Ну, не
знаю… Светке глаза его нравились, а мне-то что, глаза как глаза,
есть с них, что ли? А вот остальное — вредный уж больно. Вот бабка
моя права была, что не на рожу-то смотреть надо, а на характер, шоб
не шибко бухал и руки не распускал. Слушалась бы её, не пришлось бы
на Валерке жениться, и не пришлось бы сюда ехать потом,
зарабатывать одним местом. Ну а характер-то у хахаля Светкиного —
гамно! — с чувством сказала она. — А я всякого гомна повидала.