Лизок была неутомима и очень меня впечатлила, но когда мы,
наконец, выдохлись, и она заснула, я тихо оделся и свалил домой
отсыпаться. Не люблю, знаете ли, спать в чужой постели, предпочитаю
в своей. И да, я ей потом не позвонил. Почему? Да кто ж его знает.
Не видел в этом смысла. Совместные проекты закончились, новых не
намечалось, а секс, как говорится, не повод для знакомства. Потом
меня засосали текущие дела, и я благополучно о ней забыл. А
девушка, оказывается, страдала. Мда…
– Десять месяцев назад, – прервал поток моих мыслей Пётр
Савелич, доставая из папки ещё один листок, – когда ваши доходы от
канала перевалили за полмиллиона, вы пожертвовали кругленькую сумму
в фонд защиты природы от техногенных влияний.
– Здесь-то что не так? Это же доброе дело?
– Разумеется доброе, и всё бы ничего, но.., – чиновник хитро
прищурился, – вы помните какую сумму вы пожертвовали?
– Нет, – внутренне напрягся я, пытаясь понять, куда он клонит. –
Её высчитывал нанятый бухгалтер.
– То есть вы даже не отрицаете, что вам это было нужно не для
поддержки фонда, а для уменьшения налогов?
– Но ведь и фонд получил мои деньги. Всем хорошо, не только
мне.
– Попробуйте вспомнить хотя бы одно доброе дело, которое вы
совершили просто так, не заботясь о собственной выгоде.
Я задумался, пытаясь вспомнить. В детстве я часто заступался за
девочек, но всегда рассчитывал на какую-то ответную реакцию. Что-то
типа признания и восхищённых взглядов. В юности – за младших, но
для меня это был способ самоутвердиться среди друзей и занять
лидирующую позицию. Даже одалживая деньги своим родным, думал о
том, что этим я укрепляю родственные связи, и когда-нибудь семья
мне поможет. Но как же так? Получается, я никчёмный человек,
лишенный всяческого бескорыстия.
– Вот ещё, – Петр Савелич вытащил следующий листок. – Пятого
октября вы, управляя автомобилем форд, остановились чтобы подобрать
голосующего пешехода. Он сообщил вам, что у него очень болит живот
и попросил вас отвезти его в больницу. Что сделали вы?
– Я отказал ему, когда он отказался платить.
– Вы ему отказали.
– Я не такси и остановился только потому что лил дождь. Но я
терпеть не могу халявщиков.
– Вы оставили его на дороге и уехали. Всё верно?
– Да, – мой голос дрогнул.
– Сорокин Алексей Юрьевич скончался этим же вечером по пути в
больницу от обширного перитонита. У него был аппендицит, и если бы
вы довезли его тогда до хирургического отделения, то врачи успели
бы спасти его жизнь.