– Спасибо, – медленно кивнула девушка.
– Всегда пожалуйста.
Наконец, потянулся пригород.
– Апчхи! Хоть бы дороги замостили!
В воздухе висела пыль, поднятая множеством телег и одиночных конных.
– Зачем? – флегматично пожала плечами Клессандра. – Не город же. Вот в городе да, настоящая каменка. Цивилизация!
Она важно подняла палец.
Очередей желающих попасть в город был две. Первая для безлошадных путников. Она двигалась достаточно быстро и без эксцессов. Вторая очередь, в которую встал их поезд, была для проезжающих тележно. И если рядом с самими стражниками было тихо, то в ее конце творился бардак. Телеги и кареты стояли бок о бок. Люди общались, ругались, ели что-то из домашних узелков, играли в камешки, в общем, проводили время как могли. Людские голоса, ржание лошадей и мычание скотины сливались над толпой в настойчивый гул, который, смешанный с поднятой множеством ног пылью, мог вызвать мигрень. Из редких карет выглядывали замученные путники. Альда подозревала, что она у нее точно такой же тоскливый взгляд и бледное лицо. Однако, вопреки ее опасениям, их поезд пропустили быстро. «Все-таки хорошо принадлежать к знатному роду и иметь узнаваемый герб на дверце кареты», – подумалось ей.
Копыта коней зацокали по обещанной каменке. Вначале они заехали в городскую Управу, чтобы избавиться от разбойников, которых им так и пришлось тащить с собой. Там такому подарку очень обрадовались и даже выдали неплохие деньги: банда оказалась не так уж неизвестна, скорее, неуловима, и за ее поимку была назначена награда.
– Жаль, трактирщик-наводчик безнаказанным остался, – с огорчением сказала Альда.
– Не беспокойтесь, госпожа, не уйдет, – успокоил ее толстенький румяный мэр, несколько робевший перед столь знатной гостьей. – Уже по всем дорогам его изображения развешаны. Большие деньги обещаны! Кстати, вы же разбойников поймали? Значит, награда за них вам причитается.
И он протянул девушке солидно звякнувший мешочек.
Альда покрутила его в руках. Деньги в руках она держала в первый раз и, надо сказать, растерялась. По-хорошему, ей надо было оставить их себе. Если бы она так и сделала, ей бы и слова никто не сказал, но Альде показалось это неправильным. Она вытащила из мешочка несколько золотых монет, а остальное решительно протянула Клессандре: