– Что-то личное, – заметил Ла-Киш,
рассматривая орудие убийства.
– Я бы сказал – очень личное, –
согласился коронер. – Так молотить.
Сюретер перевёл взгляд чуть вправо.
Там, рукояткой почти у самых пальцев трупа, лежала сабля. На лезвии
тоже темнело несколько мелких пятнышек крови.
– Это его собственная? – вглядываясь
в брызги, спросил Ла-Киш.
– Сабля?
Холодный взгляд погасил усмешку
коронера.
– Этьен, если вам хочется следующие
полгода заниматься исключительно утопленниками из Лайонгейт –
только скажите.
– Извините, господин сюретер. Судя по
форме пятен и положению оружия, я бы сказал – нет.
– Значит, нападавший получил
ранение.
– Скорее всего. Но несерьёзное. Крови
не очень много, так что это, вероятно, просто порез. Возможно,
глубокий, но определённо не смертельный. Щека, ухо, предплечье –
нечто в этом роде.
– Только вот пятна почти на середине
лезвия, – задумчиво заметил Ла-Киш. – Значит, они боролись чуть ли
не нос к носу, в рукопашной?
– Господин сюретер! – один из
констеблей, осматривавших гостиную, указывал на опрокинутое кресло.
Ла-Киш подошёл, заглянул под высокую спинку. Извлёк из кармана
чистую тряпицу и, осторожно вытащив из-под кресла находку,
продемонстрировал её коронеру. Это оказался обрубок большого
пальца, срезанный почти у самого основания.
– У нашего покойника все пальцы не
месте, – заметил коронер, делая пометку в блокноте. – Стало быть,
убийца – человек.
Ла-Киш, нахмурившись, оглядывал
комнату.
– Этьен, а вам не кажется, что для
такой яростной драки, не на жизнь, а на смерть, тут как-то слишком
чисто? Одно опрокинутое кресло, да разбитая ваза.
Пухлое лицо коронера растерянно
вытянулось. Он в свою очередь окинул взглядом место преступления,
сосредоточенно насупил брови и принялся покусывать кончик
карандаша.
– Ваша правда, господин сюретер. Если
убитый так отчаянно защищался, тут бы должен быть настоящий
разгром. А если он не защищался – то зачем снял со стены саблю?
– Господин Ла-Киш?
Сюретер обернулся. На пороге настежь
распахнутой входной двери стоял элегантно одетый молодой человек,
смуглый, с тёмными, резко очерченными бровями и холодными серыми
глазами. Скуластое лицо с аккуратно подстриженной бородкой и
щегольскими усами походило на высеченную из камня бесстрастную
маску. Незнакомец снял шляпу-котелок, провёл рукой по зачёсанным
назад, напомаженным волосам. Позади него, в отдалении, у садовой
калитки, виднелись спины двух констеблей. По ту сторону кованой
решётки теснились любопытные.