Спортивная злость внутри начинает потихоньку сменяться
настоящей. Терпеть не могу, когда на меня бычат. Ну родился ты
бревном, которое даже не на всякую лесопилку сгодится, так зачем на
других-то из-за этого срываться? Ползи себе в ближайшую лесополосу,
там за своего примут.
— Так он же честно тебя обыграл, — отзывается Митька Краевский,
худощавый рыжий пацан по прозванию “Фар Край”, — ты сам повелся,
Гулливер.
— Ты вообще завали, — ворчит Васька и вновь обращается ко мне, —
слышь, Ворон, давай один на один, а? До пяти очков. Без вот этих
твоих фокусов.
“Вот эти мои фокусы” — это он про умение оценить сильные и
слабые стороны противника, тайминг и какой-никакой арсенал
движений, которому научили в школе. Отказаться от этого все равно
что карабкаться на Эверест со связанными руками. Но в качестве
челленджа почему нет? Все равно по физухе Гулливер меня только в
мышечной массе превосходит. И то ненамного.
Я потягиваюсь, разминаю руки и вдыхаю полной грудью. Воздух
свежий, бодрит и на отлично прочищает голову. То, что надо. Шум
улицы вокруг смешивается с трэповыми битами — на скамейке
“запасных” врубили Дрейка.
— А давай, — соглашаюсь я, — до пяти очков на одно кольцо,
так?
Гулливер кивает. После этого как по команде ребята что с его
стороны, что с моей, расходятся. Встают у скамеек почетным
караулом. Теперь эта площадка — потертая, с двумя ржавыми кольцами,
только наша.
И я собираюсь забрать ее себе. В следующие минут пять.
Раз уж Гулливер меня вызвал, то и право бить первым получает он.
Начинает вести. Двигается медленно и неуклюже. По уличным меркам
ничего так, мяч не теряет. Но значительно ниже уровня, к которому я
привык. Поэтому никуда не спешу, просто аккуратно сопровождаю его
до штрафной линии. Нужен один крохотный моментик. И он приходит —
Гулливер подымает голову, чтоб взглянуть на кольцо. Этого движения
мне хватает, чтоб выбросить руку и выбить у него мяч. Сработано
чисто, без контакта. Даже самый злой рефери не придерется.
Пока этот остолоп стоит с открытым… кхм, забралом, ухожу от него
и кладу легчайший лэй-ап.
— Два есть, — констатирую я.
Со скамейки слышен свист и улюлюканье. Морда у Гулливера красная
как помидор-мутант. Мутант, потому что овощей такого размера на
свете не существует.
— Одно, — рычит он, — одно очко, твою мать!