А Легион тварей тем временем приближался. Показались огромные
мясные туши кадавров, чьи тела состояли из десятков человеческих
рук и ног. За ними брели зомби и скелеты, напитанные Скверной до
предела. Издавали мерзкий стрёкот десятиметровые
сороконожки-пожиратели, чей хитин отливал тёмно-зелёным тонами, а
жвала способны порвать на части даже закованного в зачарованные
доспехи воина. Много… очень много самых разнообразных и
омерзительных существ, служащих одному единственному господину.
Главных среди них он увидел сразу. Они не скрывались, паря в
нескольких метрах над землёй. Эмиссары… Некогда достойные
представители своих рас, они продались Скверне, желая обрести силу
и могущество. Вот только вместе с этим обрели и вечные оковы…
Наблюдая, как бесконечная армия приближалась всё ближе, Август
меланхолично бросил взгляд за спину. Пустошам не было конца и края,
да и идти он уже устал… Хотя и забыл, зачем вообще куда-то пошёл.
Лучше бы остался и умер с братьями, но что сделано, то сделано.
Он понимал, что ему может не хватить сил уничтожить всю эту
армию. Несколько тысяч, возможно, и осилит. А так, если повезет, и
на всё поголовье можно замахнуться. Да и чего думать об этом, он их
даже считать не будет. Раньше так делал, когда только вступил в
Орден прыщавым юнцом. Вёл свой учёт убитых чудовищ и прочей
нечисти, но с возрастом перестал.
На короткий миг прикрыв глаза, он заглянул к себе в душу. Печать
Паладина, являющаяся с ним одним целым, уже практически не горела.
Остались жалкие угли догорающего костра былой силы, покидающей тело
Капеллана с каждой минутой. Всё же этот мир не для смертных…
Эмиссары тем временем отделились от армии и полетели к нему. И
нет, не в желании прикончить поскорее последнего выжившего врага, а
чтобы посмаковать свою победу. Торжество было видно в глазницах их
пустых и гладких черепов. Но Август не даст им этого сделать. К
чему слушать речи тех, кто достоин лишь презрения?
Мужчина повёл мощными плечами и впервые за долгое время на его,
будто выточенном из мрамора, лице, появилась лёгкая улыбка. Едва
заметная, но братья Ордена могли поклясться, что вечно хмурый
Август Соларис очень редко улыбался!
— Неужели это Ав… — скрипучим голосом, доносящимся словно из
Бездны, заговорил Эмиссар, а его тёмная мантия всколыхнулась.