Юноша был красив и сразу приглянулся Ренефер. Чувства ее оказались взаимными: каждое утро он клал на столик у ее кровати белую розу. Конечно, это все не укрылось от внимания отца, который не препятствовал подобному развитию событий, но и выдавать дочь за небогатого, незнатного юношу тоже не собирался, а просто позволял пока эту игру в любовь, воспринимая ее не более, чем забаву. О, как же он ошибался! Если б он наперед знал, какую роль сыграет этот юноша в жизни его драгоценной дочери, одни боги ведают, как бы он поступил. Убил бы он его или пал перед ним ниц, проклял бы навеки или благословил? Однако ему так и не суждено было этого узнать.
…Как-то Маи собрался в новое плавание к чужим берегам за ценными и диковинными вещами. Тао он брал с собой. Ренефер боялась отпускать их, ибо неспокойно было в Кемете. Страна теряла великолепие и порядок, что создавались на протяжении сотен лет. Но дальние странствия и сопряженные с ними опасности были для Маи привычны, а Тао, хоть и молчал о том, жаждал увидеть иные земли. Ренефер была бы счастлива отправиться в путь с ними, а не ждать в бездействии дома, но отец ни за что бы не позволил ей этого.
Тао она отпускала в плавание, словно жена – мужа. По сути, они и были мужем и женой, ибо уже много ночей делили ложе и не представляли жизненного пути друг без друга. И этот путь им предстоял долгий…
Но, как бы то ни было, в середине лета Маи отправился в плавание.
Шло время… Вот и Хапи весной, знаменуя воскрешение Осириса, поднял свои воды и дал жизнь пашням, как происходило уже сотни лет… Да, старые боги по-прежнему были рядом с людьми, их присутствие оставалось не менее зримым, чем палящий зной Атона.
Минул год.
Все чаще Ренефер в сопровождении старой служанки-рабыни стала приходить в порт или просто гулять вдоль берега реки, всматриваясь вдаль. Она видела множество кораблей, сверкавших в лучах Атона белизной парусов. Она расспрашивала матросов и купцов, бывавших в дальних странах, зачастую знакомых ей лишь по легендам. Но никто ничего не слыхал ни о ее отце, ни о возлюбленном.
Так прошло три года. Мир менялся: и для высот царского престола, и для простых смертных. Горизонт Атона терял свой блеск и красоту, оказавшиеся невероятно хрупкими в противостоянии Фивам – городу Амона, древнейшего солнечного бога Кемета. Фараон оставил вниманием даже свой город, боясь видеть, как рассыпается в прах его мечта.