Лицо в зеркале по-прежнему казалось незнакомым, но я уже начала к нему привыкать, а с макияжем оно показалось даже симпатичным. Мне шли яркие цвета. Перебрав флакончики духов, кстати, новые, я нашла те, которые показались мне интересными – с горькой грейпфрутовой ноткой.
Пара взмахов расческой – и образ готов. Есть ли у меня друзья? Интересно, что бы они сказали, увидев меня сейчас?…Хотя, конечно, все мои друзья в Лондоне. Надо бы найти свой телефон и позвонить им. Вдруг они волнуются?
Но я тут же одернула себя, вспомнив, что собиралась начать новую жизнь. Если я нужна кому-то из прежней жизни, он отыщет меня сам. Не буду спешить…
В это время в дверь постучали. Уже знакомая мне Лена сообщила, что через десять минут меня ждут в столовой на обед.
– Спасибо, – отозвалась я и, не удержавшись, добавила: – Десяти минут, я думаю, будет достаточно, чтобы найти в этом доме столовую.
Вот ведь невыносимый характер! Не могла промолчать?
И горничная, поджав губы, выдавила, что проводит меня.
Ей, наверняка, казалось, что я просто издеваюсь по своей старой привычке. Но я твердо решила не портить себе настроение и не обращать внимания на всякие мелочи.
Столовая оказалась на первом этаже. Благодаря стеклянной стене она была вся наполнена теплым медовым светом. За большим столом уже сидели те, кто являлся, судя по всему, моими родителями. Он, когда я вошла, встал, а она лишь окинула меня сухим взглядом.
– Мика, садись! – отец сам отодвинул для меня стул. – Ты сто лет не была дома и наверняка проголодалась.
Стол был покрыт бледно-фиолетовой скатертью, стоящая на нем посуда казалась совершенно простой. Полноватая улыбающаяся женщина, видимо, кухарка, несомненно, рыжая, несмотря на то, что из-за шапочки невозможно было различить цвет ее волос, поставила перед каждым пиалу с прозрачным рыбным супом.
Если все эти процедуры и были когда-то привычными для меня, то сейчас я растерялась, но отец одобрительно кивнул и взялся за свою ложку, приглашая меня последовать своему примеру. Он определенно мне нравился. Думаю, у нас были прекрасные отношения. В отличие от матери, которая, как и прежде, едва меня замечала. И ела она, кстати, без всякого аппетита – медленно, со слегка брезгливой гримасой на безупречно красивом лице.
– Тебе придется заново ко всему привыкать, – заговорил отец, когда с супом оказалось покончено, а рыжая повариха принесла салат и запеченную рыбу. – Не была дома целых девять лет – это не шутка.