Но шли годы, седели и редели волосы, множились морщины, а умный профессор так и не понял, что он потерял, пока он делал вид, что не понимал её намеков. Андреа был безразличен к состоянию своего исподнего и не разделял страхи Изабеллы о старческом одиночестве. Мысли о женитьбе на ней или любой другой представительнице женской половины человечества, казалось, были также чужды ему, как мысли о секвенировании биополимеров были чужды Изабелле.
Изабелла утешала себя тем, что Лучани был безнадежным холостяком. Он отказался от личной жизни, а, значит, дело было не в том, что он стал всемирно известным ученым, а она оставалась простой консьержкой. И оставаясь ею, она состарилась, обленилась и потеряла надежду на неравный брак. Она перестала проявлять былое рвение в уходе и за домом, и гардеробом ученого, и никогда не отличавшийся особой элегантностью Андреа Лучани теперь все больше смахивал на стареющегого деревенского сапожника.
Как и каждое утро, профессор Лучани переступил порог кафе «Маринетти», поздоровался с Дарио, вытирающим руки об уже не белый, но еще не очень мокрый угол фартука, взял с тумбочки у входа газету «La Repubblica» и сел за стол у окна в ожидании своих капучино и круассана с абрикосовым джемом.
Его привычка читать газету уходила своими корнями в раннее отрочество, пришедшееся на послевоенные годы. Отец, будучи убежденным коммунистом, всю жизнь выписывал газету «Unità», и когда он бывал дома в казавшихся сыну очень редкими и короткими перерывах между командировками, он страстно и предвзято комментировал и без того не совсем объективно поданные новости об очередном нелегком этапе борьбы рабочего класса за свою свободу.
Андреа обожал своего отца. Это был жизнерадостный и энергичный уроженец юга Италии, чьё присутствие наполняло дом и жизнь его обитателей веселым ритмом, и чей голос, имеющий привычку немного повышаться в начале каждой фразы, превращал в эпическое повествование даже рассказ о заурядной получасовой поездке из Салерно в маленький городок Баттипалья, где они тогда жили. “Доброе утро, сынуля!” – радостно рявкал отец, распахивая дверь в его в комнату. Вернувшись поздно вечером, когда Андреа уже спал, он успевал за ночь развеять печали соскучившейся мачехи, и утром наступал черед сына. “Хватит спать, отец приехал!” – от неожиданности Андреа вздрагивал, и тут же вместе с одеялом подпрыгивал в воздух, стряхивал с себя и сон, и дурман тоскливой тишины, царившей дома в отсутствие отца.