– А вы сами? Я о наркотиках.
– Нет, нет, никогда.
Я стою на пороге и никак не решаюсь переступить его. Просто не могу, чувствую, как скручивает живот и к горлу подступает ком.
– Открыть дверь я не смог, она заперла ее изнутри и оставила ключ в замке.
– Вы постучали в дверь?
– Постучал, но все эти идиоты с лестницы тут же тоже принялись стучать, полагая, что это игра и…
– И всего лишь ссора влюбленных, – добавляет полицейский с невозмутимым выражением лица.
Надо признаться, я заранее продумал каждое свое слово, но совсем другое дело – сказать нужные слова.
– Они подняли вокруг меня такой тарарам, что, даже если бы она кричала изнутри, я бы не услышал.
– И тогда вы решили пробраться в спальню с другой стороны.
С меня градом катится пот. Дурное самочувствие усиливается с каждой секундой.
– Я вышел во двор и влез в ванную комнату через оконную фрамугу.
Видя, что я застыл на месте, полицейский мягко отстраняет меня рукой и переступает порог. Он проходит через спальню, поворачивает направо, чтобы попасть в ванную, затем исчезает из вида. До меня доносится его голос:
– Та самая фрамуга?
– Другой нет.
Прислоняюсь лбом к дверной коробке и буквально обливаюсь потом. Снова голос полицейского:
– Зачем вам понадобилась эта спешная акробатика? Ведь вы могли сломать себе шею. Может, ей просто хотелось побыть одной, подуться какое-то время. Она намекала вам на самоубийство?
– Нет.
Слышу, как он открывает фрамугу, взбирается к приоткрытой щели в окне, затем спускается вниз.
– Но ведь вы понимали, что она может попытаться наложить на себя руки, учитывая ее взвинченное состояние из-за вашей ссоры? Плюс наркотик и наверняка выпитый алкоголь.
– Понимал.
Он раздвигает двери встроенных шкафов.
– Однако вам понадобилось почти сорок минут, прежде чем вы начали беспокоиться о ней?
Будто подстегнутый этим несправедливым упреком и всем, что скрывалось за ним, а также из-за вновь обострившегося чувства вины, которое никуда не исчезало, я делаю несколько шагов, все еще отделяющих меня от ванной, и вхожу туда. И снова, уже третья, вспышка в памяти, подобная багряному зареву; на сей раз к картинке и звукам добавляются запахи. Это удушливый запах разбрызганной повсюду крови. Она на стенах, ванне, мраморной раковине и даже матовом стекле фрамуги. Видимо, перед тем, как повеситься, она в припадке безумия резала бритвой руки, лодыжки, живот, грудь.