— Еще одна деталь, Леонид Иванович. Этот документ существует в
трех экземплярах. Первый у Студенцова, второй в аналитическом
отделе Главнефти, третий теперь у вас. Если Студенцов узнает о
пропаже...
— Понимаю. Будет расследование.
— И довольно серьезное. Так что используйте информацию, но не
сам документ. Не показывайте его, только говорите о его
содержании.
— Договорились.
Мышкин застегнул потертый пиджак:
— Я продолжу работать по своим каналам. Может быть, удастся
выяснить, что еще готовит Студенцов.
— Спасибо, Алексей Григорьевич. Без вас мы бы давно потерпели
поражение.
— Не благодарите раньше времени, — Мышкин поправил очки. — Битва
только начинается.
Он ушел первым, а я остался еще на несколько минут, обдумывая
полученную информацию. Проект реорганизации это настоящая бомба.
Если правильно его использовать на встрече с Орджоникидзе, можно
серьезно подорвать позиции Студенцова.
Я расплатился и вышел в промозглый вечер. Дождь усилился,
превратившись в настоящий ливень. Натянув шляпу поглубже, я зашагал
к стоянке, где оставил автомобиль.
Дома я разложил в портфеле полученные материалы, тщательно
отделив секретные от общедоступных. В голове уже складывался план
действий. Привлечь Величковского для научной аргументации,
использовать военную поддержку для демонстрации стратегического
значения промысла, подготовить детальное экономическое
обоснование.
Москва за окном жила обычной жизнью. Трамваи позванивали на
поворотах, прохожие спешили по делам, витрины магазинов пестрели
весенними плакатами.
Я заварил крепкого чаю. Впереди бессонная ночь работы над
обоснованием, привлечение союзников, подготовка к решающему
столкновению.
Утром я спешил в контору на Маросейке, где должен ждать звонок
от секретаря Орджоникидзе.
В этот раз добиться аудиенции у наркома оказалось сложнее, чем я
ожидал. Мышкин третий день обивал пороги приемной, но получал лишь
уклончивые ответы. «Товарищ нарком на заседании... на совещании...
в ЦК...» — стандартные отговорки, за которыми скрывалось нежелание
секретариата пропускать посетителей с сомнительной репутацией.
А моя репутация, наверное, пошатнулась. Слухи о возможной связи
промысла с «вредителями» расползались по коридорам наркомата со
скоростью лесного пожара.
Еще вчера меня встречали как передовика производства, успешно
запустившего производство стали, грузовиков, танка и нефтепровод в
рекордные сроки. Сегодня на меня смотрели с опаской, а некоторые
старые знакомые делали вид, что не замечают.