Я уже тут бывал. Кабинет Орджоникидзе был просторным, но не
роскошным.
Массивный дубовый стол, несколько стульев для посетителей, шкафы
с документами вдоль стен. На одной стене — большая карта СССР с
отмеченными индустриальными объектами, на другой — портреты Ленина
и Сталина. На столе — аккуратные стопки бумаг, телефонные аппараты,
настольная лампа с зеленым абажуром.
Сам нарком стоял у окна, глядя на вечернюю Москву. Крупный,
плотный, с характерной кавказской внешностью и густыми усами. На
нем был простой темный костюм и белая рубашка без галстука. Услышав
мои шаги, он обернулся.
— А, Краснов! — голос Серго, с характерным грузинским акцентом,
звучал устало. — Садись, разговор есть.
Я расположился на стуле напротив его стола. Орджоникидзе тяжело
опустился в свое кресло и внимательно посмотрел на меня:
— Ну, рассказывай, что у тебя там за война с Главнефтью?
Студенцов уже два раза прибегал, требует твою голову на блюде.
— Товарищ нарком, все началось после запуска нефтепровода, —
начал я, открывая портфель. — Наш промысел вышел на полную
мощность, и конкуренты забеспокоились.
— Конкуренты? — Серго усмехнулся. — Ты что, в Америке живешь? У
нас социалистическое хозяйство, какие конкуренты?
— Простите, товарищ нарком. Я имел в виду руководство Главнефти,
которое видит в нашем промысле угрозу своей монополии.
Орджоникидзе откинулся в кресле, постукивая пальцами по
столу.
— Промысел-то работает хорошо, нефть дает?
— Превосходно работает, — я положил перед ним папку с
документами. — Вот результаты за последний квартал. Добыча сто
десять процентов от плана. Себестоимость тонны нефти снизилась на
двадцать три процента после запуска нефтепровода. Рентабельность
производства выше, чем на бакинских промыслах.
Серго перелистал документы, хмыкнул одобрительно:
— Неплохо, неплохо... А качество нефти?
— Об этом отдельный разговор, — я достал еще одну папку. — Наша
нефть уникальна по составу. Высокое содержание серы, которое раньше
считалось недостатком, на самом деле открывает новые возможности.
Мы разработали технологию очистки, которая позволяет получать
высококачественные нефтепродукты. Вот заключение профессора
Ипатьева.
Упоминание имени знаменитого химика заставило Орджоникидзе
поднять брови:
— Ипатьев? Он до сих пор участвует в ваших работах?