— Пусть входит, — разрешил Иосиф Виссарионович.
Шапошников, как всегда, одетый в безукоризненную и аккуратную
форму, со своим планшетом, вошёл в кабинет, отчеканил три строевых
шага и приветствовал присутствующих.
— Здравия желаю, товарищ генерал-полковник! — выполнил он
эталонное воинское приветствие. — Здравия желаю, товарищ
председатель Совета Народных Комиссаров!
— Здравия желаю, товарищ генерал-полковник! — козырнул ему
Аркадий.
— Здравствуйте, Борис Михайлович, — улыбнулся ему Сталин. —
Присаживайтесь.
— Позвольте рапортовать стоя, — попросил Шапошников. — Мне так
удобнее.
— Давайте, — кивнул Иосиф Виссарионович. — Я не против.
— Начинайте, товарищ генерал-полковник, — разрешил Немиров.
— Операция «Скрипач» фактически завершилась, — начал рапорт
Борис Михайлович. — Румынский фронт вышел на запланированные
рубежи: по реке Олт — на западе, по Дунаю — на юге. Это позволило
создать непрерывный оборонительный рубеж на естественных преградах.
В настоящий момент идёт укрепление достигнутых позиций —
рассчитываем закончить в течение недели. А основательные укрепления
будут возведены в течение месяца. Также подтягиваются резервы для
операции «Мамонт».
Красная Армия, в рамках грядущей операции, должна форсировать
Дунай, взять под контроль территорию от Дуная до Балкан, между
рекой Осым и Чёрным морем с опорными пунктами в городах Варна,
Шумен и Велико-Тырново.
Это позволит поставить под угрозу прямого удара Софию, а также
разделить Румынский фронт на две части — Румынский и Болгарский.
Такое разделение, потенциально угрожает и Румынии, и Болгарии —
успех Красной Армии на любом из этих фронтов будет означать
огромные сложности для оставшегося.
— Армия Румынии перестала сопротивляться, — продолжил
Шапошников. — На рубежах реки Олт было взято в плен около 300 тысяч
человек. Из них только 24 тысячи — солдаты Вермахта.
— Что это может значить? — поинтересовался Сталин.
— Румын использовали, как живой щит, — ответил
генерал-полковник. — После двухдневного встречного боя 17–18 июня,
немцы поняли всю бесперспективность этого направления и начали
спешно отводить свои войска, ведя арьергардные бои и, фактически,
бросив румын одних.
— Вот оно как… — хмыкнул Иосиф Виссарионович.
— Честно говоря, я бы поступил, на месте фон Бока, точно так же,
— произнёс Шапошников. — Боевая ценность румынской армии, и нами, и
немцами, признана крайне низкой. Пожертвовать такими — облегчить
себе жизнь. От них было больше вреда, чем пользы. Действия
отдельных групп «Кёнигсберг-69» привели к тому, что были
эпизодические боестолкновения между немецкими и румынскими
подразделениями. Нам тоже было больше вреда — пока мы их всех
принимали, отводили в тыл, организовывали фильтрацию… Без этой
прорвы пленных, наступление шло бы быстрее. Но, что имеем — то
имеем.