Капитан злобно плюнул в сторону, процедив сквозь зубы ругательство, а Фарук завистливо глядел вслед Джафару, мелко, словно хорек, откусывая от покрытого застывшим жиром куска.
– Воистину… – произнес капитан как бы себе под нос, – создатель сотворил этот мир несовершенным – чтобы было что сравнивать.
– Как? – переспросил Фарук, прислушиваясь к звукам, доносившимся снизу.
– Если бы не было тени – как бы понял, что день хорош? Все уравновешенно на главных весах верховного весовщика.
– Про какие весы изволит рассуждать Мехмед-ага? – подобострастно, но с хитрецой поинтересовался плешивый. – Когда один всегда выигрывает, а другой отдает последнее, нажитое непосильным трудом? Когда одним – все, а другим ничего?
– Непосильный труд? – усмехнулся капитан. – Если я не ошибаюсь, ты Фарук, сборщик налогов. А это хоть и необходимый и много ценимый труд, но видал я труды и тяжелее. Намного тяжелее.
– Знаешь ли ты, о Мехмед-ага, сколько сапог я стер до дыр на пыльных дорогах богом забытых мест? Сколько проклятий и даже камней летело мне в спину? А ведь я собирал эти деньги не для себя – это деньги султана. Но змееязыкие и собакоголовые плодятся везде, как подорожник, а у меня как видишь, ни жены, ни потомства. И даже маленькие удовольствия, которые я себе иногда позволяю, заканчиваются для меня разорением и идут на благо Джафару, чтобы хвостатый его поцеловал! О каких весах ты говоришь? – Фарук в сердцах плюнул на пол.
– Будь добр, не плюй на палубу этого скромного корабля, капитаном которого я по воле Всевышнего являюсь, – наклонив голову, произнес тюрбаноносец. – Иначе мне придется тобой лично вытереть всё это. А ты, я боюсь, не оценишь работы весовщика и обратишь внимание только на тумаки, которые тебе достанутся.
Недовольно поморщившись, Фарук поднялся с места и, по дороге шаркнув сапогом, затер место, куда попал его плевок. После этого, заранее изогнув шею, словно нелепый гусак, начал медленно подходить к проему, ведущему в трюм.
Мехмет-ага покачал головой и уже собирался что-то сказать, по всей видимости комментируя неприличное в любом случае любопытство Фарука, когда буквально вылезшие из орбит глаза сборщика налогов дали ему понять, что в трюме происходит нечто неординарное.
Выпятив глаза еще больше, Фарук нагнулся вперед и вдобавок еще и рот открыл.