Почему-то первым делом в результате столкновения высоко вверх, метров так на десять, подлетает чей-то ботинок. Сразу вслед за этим начинается жуткий мордобой. И уже становится не так и важно были ли какие-то «не наши», которые били «наших». Народ автоматически делится на тех, кто подбежал слева, и тех, кто прибежал справа.
Моё тело несёт волной. В какой-то момент в давке я получаю по лбу. Меня чуть не затаптывают. И я едва не задыхаюсь.
Потеряв надежду выбраться, чувствую чьи-то сильные лапы, вытягивающие меня из кучи-малы. Они высвобождают и несут… Под мышкой. Как шкодливого котёнка. Это не так сексуально, как если бы этот козёл закинул меня на плечо, и не особенно романтично, как когда берут на руки.
— Барби, в толпе дыхание сильно затрудняется, ты могла потерять сознание. Случилась бы механическая асфиксия. И всё. Не смогла бы больше мужиков по яйцам бить.
Ага, задело-таки.
— Вот уж никогда бы не подумала, что вы любите танцульки, Михайлов, — кашляю, пытаясь успокоиться и унять лупящее от страха сердце.
Я и вправду решила, что задавят.
— Помогаю электрику с музыкой и светом. Ему девяносто. Слушай сюда: если человек оказался в толпе, нужно попытаться создать руками барьер вокруг туловища, особенно вокруг органов дыхания.
Никак не реагирую на его нравоучения.
Пронеся ещё немного, дикарь ставит меня на ноги. Снова холодно. Куртка-то в клубе осталась.
Сурово смотрит, как будто считает до пяти, а затем расстёгивает пуговицы и набрасывает мне на плечи дублёнку.
— Нельзя сопротивляться потоку толпы, надо идти по ходу движения, прижав руки как можно плотнее к телу.
— Вы уж определитесь, Даниил Александрович, — зло зыркунув, отхожу от него подальше, — барьеры создавать или вдоль туловища?
Двигаюсь по узкой тропинке, ведущей вдоль дороги. Помню, что дом Степановны — это куда-то в ту сторону.
— Эй, ты куда это направилась?
— А что? Документы подписать решили? А, Михайлов? Одумались? Я только за!
— Нет. Просто на тебе моя куртка, Барби, неси её обратно.
Стоит на месте и смеряет тёмным глубоким взглядом, от которого аж коленки подкашиваются.
А я уж, дура, грешным делом решила, что он к старосте приревновал. Мы с Семёном так-то уже целый день вдвоём отираемся.
Но от такого, пожалуй, дождешься. Куртка ему нужна. Да и всё! Отбитые яйца мерзнут.