Меня колотит, потому что понимаю, что разговаривать со мной свекровь не стала не просто так.
На что я рассчитывала, приехав сюда?
Они не отдадут мне дочь.
Мне придётся бороться, сражаться с семейкой Орлова, чтобы выцарапать своё маленькое счастье.
— Лёнь, ты посиди в машине, — прошу брата, зная, каким импульсивным он бывает.
Не хочу, чтобы он пострадал из-за меня и оказался за решёткой, а этой семейке хватит ума всё обыграть таким образом, чтобы обвинить Лёню.
— С ума сошла? Ты в лапы этих зверей одна не пойдёшь. Я с тобой. Больше не позволю довести тебя до такого состояния… — брат осекается, а я закусываю губу до терпкого металлического привкуса во рту.
Мы выходим из машины и направляемся к дому. Дурное предчувствие только усиливается. Или проблема в общем отвратительном состоянии?.. Наверное, я просто боюсь утратить последнюю надежду на встречу с дочерью.
На звонок из калитки выглядывает охранник.
— Степан Алексеевич, я за дочерью приехала, — говорю, стараясь скрыть дрожь в голосе.
Мужчина окидывает меня удивлённым, слегка шокированным взглядом.
Наверное, я выгляжу сейчас действительно ужасно? Я ведь даже не подумала посмотреть в зеркало. У меня раскалывается голова от рыданий, лицо распухло. Еще и в домашней одежде. В тапочках!
— Мне велели не пропускать вас.
— Как это не пропускать? — вмешивается Лёнька. — Тут дочь её находится. Это уголовное дело — удерживать чужого ребёнка!
Брат пытается протиснуться, но Степан Алексеевич — крепкий мужчина. Он перегораживает проход и не позволяет Лёне сделать даже шаг.
— Пустите! — рычит брат.
— Сказал: велено не пускать. С полицией придете — будет другой разговор.
Он намекает, что без полиции не получится?
Пульсация в висках усиливается. Меня снова тошнит. В глазах темнеет, и я только чудом удерживаюсь на ногах, а Лёнька тут же мчится ко мне и поддерживает.
— Вы не понимаете, что тут творится? — спрашивает брат, взяв меня под локоть.
— Я выполняю свою работу, — отчеканивает Степан Алексеевич.
И тут я слышу голос, от которого внутри поднимается волна отвращения.
— Стёпочка, вы не справляетесь со своей работой? — ехидным тоном спрашивает Антонина Георгиевна.
Она выплывает из дома, словно барышня из средневекового романа. Женщина держит осанку, горделиво вскинув голову. Она всегда ставила себя, как королеву, тем не менее раньше не показывала своё отвращение настолько сильно.