Антонина Георгиевна всегда улыбалась мне, вполне нормально общалась со мной, но резко повернулась спиной. Теперь свекровь смотрит презрительно и недовольно поджимает губы, будто не хочет иметь со мной ничего общего даже косвенно. Впрочем, чего я могла ждать от человека, который привык таким образом вести себя со всеми «неугодными»?
— Что ты здесь забыла? Марина, тебе Андрей уже всё сказал, — фыркает женщина. — Ты Еву не заберешь. Хочешь, вызывай полицию, только вот они тебе не помогут. Суд подобными делами занимается, а у тебя на него штанов не хватит. Любой судья встанет на сторону состоятельного отца, а не матери-оборванки. Посмотри на себя, на тебе уже бирка висит — «неудачница».
Свекровь говорит с таким довольным видом, словно она давно мечтала сказать эти слова. Ее голос звенит на высоких нотах, она почти подпрыгивает от радости, и у меня не остается никаких сомнений, что свекровь терпеть меня не могла. Ловко скрывала свои эмоции. Одно неясно: почему сдерживалась раньше, а теперь явила ядовитое нутро миру?
Смотрю на нее — Антонина Георгиевна победно улыбается, — а у меня внутри расползается пустота.
Не осталось сил на слёзы, сейчас даже на борьбу их нет, только жалостливо просить милостыню.
— Дайте мне увидеться с дочкой… Хотя бы просто посмотреть на неё, — прошу я осипшим голосом.
— Ещё чего вздумала! Еву ты не увидишь. В таком виде даже близко к девочке не подойдёшь. Ты свой шанс уже упустила. Надо было раньше думать, если так ребёнок дорог, как говоришь.
— Вы слишком жестоки. За что вы так со мной?
Не хочу, чтобы дочка оставалась с этой ядовитой змеёй, но понимаю, что иначе и не получится. Сейчас суд может встать на сторону Андрея, ведь у меня нет жилья, нет работы… У меня ничего нет, кроме безграничной любви к малышке.
Орлов точно наймёт лучших адвокатов и сделает всё, чтобы лишить меня родительских прав. И тогда я совсем не увижу дочь.
Разве жизнь меняется вот так — в одночасье?
Что я сделала неправильно, что должна проходить через все круги ада?
Сердце колотится.
В это же мгновение приходит осознание, оно разливается по венам жгучим ядом. Боль затуманила мне рассудок, но теперь я понимаю, что мне действительно некуда забрать дочь. Нечем будет накормить её. Рыдание рвётся наружу. Мне хочется поставить свекровь на место, напомнить, благодаря кому, по большей части, они сейчас имеют то, что у них есть, но вместо этого с губ слетает рваный всхлип.