Матерь Великая, да неужто он…
— Славная дарительница любви, — прикрыв глаза, нараспев произнес старый Хравн, — прекрасная Фрейя, нисходящая к нашим молитвам! Я слышу, как проносится мимо твоя колесница, и вижу нежность и красоту златокудрой дочери Ньёрда в этой словенской девушке. Потому отныне пусть все зовут ее Фрейдис — в честь богини, которая к ней благосклонна.
— Хорошее имя, — похвалил Асбьерн. — Спасибо, отец.
.
На обратном пути, уже возле женского дома, ярл вдруг замедлил шаг:
— Скажи, княжна, почему прошлым летом ваши люди напали на нас? Мы ведь пришли тогда под белым щитом и зла никому не желали.
— О чем ты? — удивилась Долгождана.
— Эйвинд конунг послал меня и Ормульва договариваться о мире со словенскими князьями. — Асбьерн пристально смотрел на нее. — Но в первую же ночь словене подожгли мой драккар, перебили половину хирдманнов, да и меня отправили бы к Хель[1], если бы не молодая ведунья.
— Не было такого, воевода! — уверенно возразила девушка. — Гонец с побережья прискакал к вечеру. Княже Мстислав, брат мой, с гриднями своими утром к вам собирался, потолковать. А когда они прибыли, то увидели, что корабля нет, только мертвые тела возле берега волны качают. Братья долго тогда гадали, что пришлые промеж собой не поделили и почему прочь ушли.
— Вот как? — Ярл схватил ее за плечи, прищурил внимательные глаза: — А не врешь?
— Так братья говорили, — испуганно прошептала Долгождана.
Асбьерн отвел взгляд, медленно разжал пальцы:
— Не хотел пугать, прости... Точно ли князь в ночи никого не подсылал?
— Для чего, воевода? Мстислав говорил, мол, договор с северянами, что торговый, что военный, — дело хорошее, нужное. Еще батюшка наш наставлял его.
Ярл помолчал. А потом велел ей:
— Ступай в дом, Фрейдис. И позови ко мне Унн.
.
По своему обыкновению, Любомира проснулась до рассвета. Стараясь не шуметь, оделась и выскользнула во двор, некоторое время постояла, прислушиваясь, а потом ноги сами понесли ее за высокий частокол, к берегу. Великое Северное море лениво перекатывало темные волны, и Любомире казалось, будто оно присматривается к ней.
Девушка обогнула высокую скалу, по еле заметной тропинке проскользнула между замшелых валунов и осторожно спустилась к воде. Не отрывая взгляда от светлеющей полоски неба, Любомира расплела косу, аккуратно подоткнула платье, чтобы озорная волна не намочила подол, и зашла по колено в воду. Босые ноги схватило холодом, зябкая дрожь прошла по телу до самой макушки.