Я повернулся в кресле, и увидел профессора Геллерштейна. После
тех ночных событий месячной давности он сдал - сильно сдал.
Решительность во взгляде исчезла, уступив место печали, широкая
походка превратилась в шаркающую, а всегда шикарные и аккуратные
седые волосы будто поредели, и теперь частенько оказывались в
беспорядке.
Могу его понять… Сын стал чернокнижником, около шестидесяти
клиентов оказались заражены его проклятьем, и теперь ещё всё время
перед глазами бывший коллега, чью дочь Геллерштейн убил, а самого
Синицына предал забвению.
Представляю, каково ему теперь - тут даже никакого пожирания
эмоций не требуется.
- Профессор, - я кивнул Геллерштейну, когда он обошёл стол и
будто бы с трудом сел в своё кресло.
- Господин Апостолов… Прошу прощения за долгое ожидание.
- Ничего страшного.
- Как вы себя чувствуете?
- Великолепно, - ответил я, ничуть не покривив душой, - Пожалуй,
с момента пробуждения дара я никогда не чувствовал себя так
хорошо.
- Что ж… - губы директора клиники тронула слабая улыбка, - Рад
это слышать… Результаты сканирования, которое вы проходили сегодня
утром, я изучил, и… Полагаю, ваше пребывание здесь подошло к концу.
Вы получили то, за чем явились, полностью стабильны и….
Удовлетворены?
Вопрос был отнюдь не праздный.
- Вполне. Практически… полностью.
- Практически?
Геллерштейн напрягся.
- Практически - потому что вы не до конца выполнили своё
обещание, данное месяц назад, профессор.
- Ах, вы об этом… - директор клиники пожевал нижнюю губу, достал
из нижнего ящика стола так хорошо знакомый мне планшет, и совершил
несколько манипуляций.
Через пару секунд на моих линзах высветилось сообщение.
“Входящее зачисление средств.
Баланс: 3 037 841 рубль”
- Превосходно, - улыбнулся я, ничуть не чувствуя за собой
вины.
Нет, ну а что?! Его сынок тут творил чернокнижные ритуалы, меня
мог убить (пусть лет через десять - но всё же!), и ещё кучу людей…
Так что клиника ещё легко отделалась, всего лишь вернув стоимость
лечения.
Потому что я мог потребовать и больше за своё молчание обо всех
этих событиях.
- Вы удовлетворены?
- Да, - кивнул я, - Но вы ведь не забыли, что у меня было ещё
условие?
- Не забыл…
- То, что профессор Синицын остался в “Тихом месте” и заменил
вашего сына - говорит о его исключительно высоких моральных
качествах, - произнёс я, поигрывая родовым перстнем, - И то, что он
сейчас исправляет совершённые Дмитрием ошибки, не делает его вашим
подчинённым, вы понимаете?