- Понимаю… - Геллерштейн отвёл взгляд.
- И если помочь пациентам он согласился легко - то лечить вашего
сына от его же собственного проклятья, с которым он не смог
совладать… Признаюсь честно - мне стоило немалых трудов уговорить
его помочь вам. Особенно после того, что вы сделали с ним и его
дочерью.
- Я… Я понимаю.
Дмитрий сейчас лежал в закрытом от посторонних посещений
отделении - весь в нарывах тёмной магии, с торчащими из тела
щупальцами и без сознания - и к нему имели доступ лишь сам Синицын
и Геллерштейн, которые на пару пытались вытравить из парня его
собственное проклятье. Не знаю, получится ли у них, и что с
Дмитрием будет дальше - но такой поворот событий открыл Синицыну
все двери.
Человеколюбие, или чувство вины за то, что это Андрей Фёдорович
изобрёл то самое проклятье, тут было ни при чём. Синицын на @#$
вертел и Геллерштейна и его клиентов. И с радостью бы обнародовал
информацию обо всём, что тут произошло - если бы не возможность
“официально” получить доступ к барокамерам и прочим мощностям
клиники.
Мы не говорили с ним об этом напрямую, но я прекрасно
представлял, зачем он остался.
Его дочь, чья душа, чей разум и воспоминания были мертвы, всё
ещё находилась в капсуле жизнеобеспечения. Насколько я знал,
Синицын всё ещё прятал её в том подвале, вот только теперь он имел
доступ к барокамерам - и мог снова настроить их так, чтобы они
собирали крохи жизни клиентов “Тихого места”.
Только на этот раз он мог держать этот процесс под полным
контролем.
Одобрял ли я это?
Честно говоря, сложно было ответить однозначно.
Поначалу я не собирался позволять Синицыну возобновлять свои
эксперименты - о чём прямо ему сказал во время нашего
знакомства.
Он занимался тем, за что в Империи жестоко карают. Но…
Я также понимал, что старик чувствует. И за то, что он
согласился помочь людям (не только текущим клиентам "Тихого места",
но и всем, кто бывал в клинике в последние полгода, и теперь
получил вызов "на дополнительное обследование"), за то, что пошёл
мне навстречу - слегка пересмотрел свои взгляды.
Да и потом - такой умный и опытный колдун, обязанный мне,
никогда не будет лишним.
Потому я и устроил эту “сделку” - хоть и намеревался
дистанцироваться от неё максимально далеко.
Слово дворянина от Синицына и Геллерштейна о том, что они не
расскажут никому и никогда о моём участии во всех этих событиях -
самое крепкое, что удержит их от этого. Плюс - я подчистил все
записи с камер видеонаблюдения, да и в целом не спалился ни перед
пациентами, ни перед остальными сотрудниками, так что…