Королева машет рукой и к ней подносят небольшой сундучок. Она ставит Элизабет перед ним, открывает, а внутри — множество новых вещей, сшитых специально для принцессы. Платья, рубашки, одеяла и даже очаровательный маленький капюшон из голубого атласа. Всё, чтобы девочка жила в истинной королевской роскоши.
Когда Элизабет засыпает, полная новых впечатлений, королева приглашает меня прогуляться по саду. Погода чудесная — воздух еще слегка морозный и свежий, но солнце уже светит ярко и приятно греет кожу.
— Как тебе новая жизнь, кузина? — спрашивает Анна, идя чуть впереди меня.
На такие вопросы принято отвечать восторженно, но я не хочу ей врать.
— Моя роль не так проста, как мне казалось, Ваше Величество.
— Вот как? И в чем же трудности?
— У меня гораздо больше свободного времени, и это ценно. Но вместе с этим я… я как будто в плену у своего титула.
Анна отвечает не сразу, и я боюсь, что сболтнула лишнего.
— Да, кажется, я понимаю, — говорит королева, глядя перед собой. — Но однажды ты совладаешь с ним, поверь мне. Научишься видеть возможности, которые он дает. И тогда ты почувствуешь настоящую свободу.
Анна и сама когда-то была фрейлиной. Я уверена, что она меня понимает. Знает, о чем говорит.
— А чем ты занимаешь свободное время? — спрашивает королева.
— Я изучаю поэзию, — отвечаю я и сама удивляюсь тому, что несу. Это последняя вещь, которую я хотела сказать.
Королева удивленно поднимает бровь.
— Ты пишешь стихи?
— Нет, Господь не наградил меня таким талантом, — я пытаюсь подобрать слова. — Гарри — поэт в нашей семье. Я лишь читаю его стихи, и стихи других поэтов. Я… восхищаюсь Томасом Уайеттом.
Анна одобрительно кивает.
— Там есть, чем восхититься, ты права.
Томас Уайетт был влюблен в нее еще до того, как она встретила короля. Вероятно, до сих пор влюблен. Шелти была с Уайеттом короткое время, и она говорит, что так оно и есть. А злые языки упорно разносят слухи, что у них с королевой был полноценный роман, но я в это не верю. Анна — это его вдохновение, но не более.
Мы проходим под высокой изгородью, и тень от нее падает на лицо Анны, делая ее скулы еще более выразительными, а глаза темными. Бездонными.
Мы молчим, погрузившись каждая в свои мысли. Это не неловкое, а комфортное молчание. Я чувствую, что Анна, хоть королева, действительно моя семья, и я могу молчать с ней сколько угодно.