Да только, говорят, в лесу, под снегом, начали вдруг находить останки человечьи, маленькие кости, обглоданные псами… и замерзшие, изуродованные до неузнаваемые маленькие головы… Словно раздавленные жуткой силой, выпотрошенные, как пустые карманы, в которых искали затерявшийся последний медяк.
После этих вестей верить приезжему перестали, хоть он и повторял свои ласковые, сладкие слова и звенел золотом в кошельке. Его гнали прочь, а он не уезжал. Кружил вороном, ко всем в дом напрашивался, лез, словно едкий дым… И однажды попал и к нам.
Хоть я и говорить не умела тогда, а навсегда я запомнила тот день и его слова. И лицо его – жуткое, словно он и не человек вовсе, а стервятник, падальщик, учуявший близкую смерть рядом. Увидев меня, он затрясся весь, побледнел, огнем вспыхнули его черные глаза, губы задрожали. «Ее хочу! - закричал он, протягивая ко мне руки. – Вот же та, которую я искал все это время, вот она, Синильга!»
Но отец с матерью уже были наслышаны о его черных делах и, хоть и были напуганы тем, что незнакомец явно колдун, раз так точно угадал мое имя, а погнали его прочь. А бабка плеснула под ноги ему ледяной воды – так за покойниками смывают, чтоб дух умершего не являлся в дом и не тревожил людей.
Тот впал в ярость, в лютую злобу, и даже пытался выхватить меня из колыбели, но старший брат пригрозил ему мечом и выгнал прочь. И вот тогда… тогда, уходя, проклятый колдун посмеялся, жутко посмеялся над нами, и сказал, глядя мне прямо в глаза:
- Хорошенько запомни, что сейчас я скажу! Сама ко мне придешь, сама явишься, ни крошки золота не получит твоя глупая родня! Да и получать будет некому – все мертвы уже будут! Все! Ты нести смерть будешь, Северная Звезда. И люди сами тебя мне выдадут, связав по рукам и ногам! А я подожду!
И ушел.
- И что случилось тогда? – с интересом любопытного ребенка, слушающего сказку, спросил Кристиан.
- Тогда… - протянула Синильга. – Тогда его проклятье исполнилось, ведь он кричал о нем налево и направо. Люди вокруг меня начали умирать. Находились те, кто хоте выдать меня колдуну, опасаясь его мести, и ровно столько же находилось моих защитников. И погибали в драке все – и те, кто замышлял добро, и те, кто думал о зле. Без разбора. Никого не спасала справедливость.
Так погибли мои отец, братья. Мать; из последних сил она защищала меня, но и ее убили озверевшие от суеверного страха люди. Я бежала; всего добра у меня, что олень, нарты и оружие. Так я странствую уже два года в поисках тебя, Кристиан.