.)
Возражения Сузы против «консервированной музыки» носили не только эстетический характер. Он был не только артистом, но и бизнесменом, а до 1913 г. записи не подпадали под законы об авторских правах, и композиторы не получали с них никаких отчислений, так что на всех миллионах проданных цилиндров и дисков с записями его маршей Суза не заработал ни гроша. Однако у него была еще одна, более альтруистическая причина неприязни к новой технологии, и хотя сам он признавал, что его полемическое высказывание по данному вопросу может показаться воинственным и алармистским, для современного уха оно звучит пророчески – являясь при этом также ярким описанием мира популярной музыки давно ушедших времен.
Свой текст он начал с восхваления достижений Америки в области демократизации исполнительского искусства: «Во владении рабочего класса Америки находится больше фортепиано, скрипок, гитар, мандолин и банджо, нежели их есть во всем остальном мире, – писал он, – и наличие этих инструментов в домах дало работу огромному числу учителей, которые, терпеливо обучая детей, прививают таким образом повсюду любовь к музыке».
Здесь-то и подстерегает нас угроза машинной музыки! Первый звонок уже прозвучал: более дешевые из домашних инструментов не покупаются в прежних количествах, а все оттого, что их место занимают автоматические музыкальные устройства.
И что в итоге? Детям становится неинтересно упражняться, так как теперь музыка появляется в их домах без какого-либо труда по освоению инструмента и без длительного процесса обретения технических навыков… число музыкантов-любителей впредь будет неуклонно снижаться, пока на свете не останутся только механические устройства и профессиональные исполнители…
Когда мать может включить фонограф с тою же легкостью, с которой она способна зажечь электрическую лампочку, станет ли она убаюкивать своего ребенка милыми колыбельными, или же дитя будет засыпать под звук машины?
Дети от природы склонны к подражательству, и если в самые ранние свои годы они слышат только фонограф, то не станут ли они петь – если и вовсе захотят петь, – подражая ему, и в конце концов не превратятся ли они просто в человеческие фонографы – не имеющие души, не знающие выразительности? Пострадает и пение в церковных общинах – то пение, которое, хотя и бывает иногда грубым, однако по меньшей мере укрепляет дыхание измученных грешников и смягчает голоса тех, кто живет среди суеты и шума…